– Ну что… она пришла в себя, и она в прекрасной физической форме. Насколько это вообще возможно в ее состоянии, – Фаина вроде как и говорила задорно, но я видел, что между ее фраз прячется пресловутое «но». И мне вдруг стало страшно его услышать.
– Но, – и внутри все оборвалось, – но после сильной черепно-мозговой травмы всегда есть осложнения.
Что-то осторожно покалывает и постукивает в затылке, как предчувствие.
– Мы можем ее увидеть?
– Нет… пока вы не можете ее увидеть. Никто из вас. Придется обождать где-то с часик.
– Черт! Я ждал все эти месяцы… не могу. Фая, чего ты не договариваешь? Скажи нам, что с ней? Это ведь не все.
– Ее физическое состояние совершенно не вызывает опасений. Все органы функционируют отлично, она полностью оправилась. А вот ее психологическое состояние… Дарина не помнит несколько лет из своей жизни. Словно стерся большой кусок из ее жизни. Я пока точно не знаю, насколько это необратимо и сколько лет она «потеряла». Но для нее не существует никого из вас. Она все еще живёт в детдоме. То есть появление каждого из вас может вызвать сильнейший стресс, и мне нужно ее подготовить. Вначале рассказать ей о семье и о самых близких родственниках, потом мы перейдем к тебе, Максим, и к ребенку. Вы все должны набраться терпения. Будет сложно.
Я слушал Фаину и не мог поверить в то, что это происходит на самом деле. Как дурацкий сериал. Бред, да и только. И еще у меня было ощущение, что произойдёт нечто паршивое, нечто, что вывернет нашу с ней жизнь наизнанку.
Мне казалось, меня пнули под ребра, и я не могу отдышаться. К триумфу примешивалась горечь, настолько едкая, что мне хотелось сглотнуть, но я не мог.
– Мы все должны быть очень терпеливыми, Максим. Возможно, память к ней вернется, а может быть, и нет, и нам нельзя на нее давить. Нужно вводить информацию постепенно по маленьким крупицам.
Фаина вернулась через полтора часа и повела за собой всех… всех, кроме меня. «Вначале родственники», – сказала она, и я молча покорился. Сверлил взглядом стеклянные двери отделения и чувствовал, как от отчаяния дергается сердце. Дьявол, мне пекло глаза. Да, бл*дь, мне, как гребаной девочке, хотелось разораться от разочарования. Не помнит! Мать вашу! Не помнит меня!
Они вернулись через час, за это время я протер дыру в полу вестибюля и зверски хотел курить. Увидел их лица, и на какое-то мгновение радость затопила все внутри – они улыбаются. Они расслаблены – значит, с моей девочкой все хорошо. И это самое главное сейчас.
– Ну что? Как она? – посмотрел на Фаину, переминаясь с ноги на ногу от нетерпения.
– Она в порядке, Зверь, – усмехнулся Андрей, – она сильная, наша девочка. Выкарабкалась. Даже шутила и улыбалась. Познакомились заново.
Дух захватило на какие-то мгновения. Моя малышка улыбалась. Черт, я б сдох сейчас за возможность увидеть ее улыбку и услышать голос.
– Вспомнила кого-то?
– Нет, брат. Никого. Разволновалась, когда рассказали о смерти