Демон приблизился к своей собеседнице. Каждый шаг его гулким эхом отдавался в пустых, лишенных всяких украшений серых стенах. Снег на плечах растаял, оставив после себя капли, дрожащие оранжевыми отсветами:
– Вы никогда не сможете найти его потому, что его больше нет в мире.
– Никто не может знать этого наверняка. Лабиринт…
– Я был в Лабиринте, – мужчина прервал демонессу, встав совсем близко к ней и заслонив ей вид на безумный полёт обреченных кристаллов льда, – я прошел его от начала и по периферии до самого сердца его. Там нет заблудших душ. Вы станете жить в своих снах, но не будете видеть свет, и мир оденется для вас в серый саван. Он наполнится безликими тенями и – более ничем.
– Вы вернёте себе Храм, господин Ювелир, чего вам нужно больше? – прошептала демонесса, отводя взгляд и отстраняясь, словно кутаясь в невидимую шаль из отрицания и бесконечных сожалений. – Снова примете под свою руку Машины Творения, а сами – встанете одесную Часовщика, нашего семикрылого великого господина.
– Кому вы венчались однажды, – напомнил ей Ювелир.
– И кого Я покинула, – тихо произнесла женщина, выделив личное местоимение властной бесцветной интонационной привычкой, и прибавила совсем тихо, – ведь однажды любили даже вы.
– Никогда, – ответил ей Ювелир тихо и низко, одним мягким движением оказавшись к ней слишком близко, ближе, чем она хотела бы видеть его когда-нибудь.
Не дожидаясь его прикосновения, понимая, что время истекло и час пришел, она обернулась, сдалась. Расправила плечи и встретила его взгляд холодно, спокойно.
Ветер за безыскусными толстыми стенами выл, но внизу, под низким его стонущим плачем давала о себе знать предвечная тишина. Та самая страшная тишина, предшествующая каждому сакральному творению, она всегда отступала на шаг перед любой песней жизни. Отходила, не исчезая при этом полностью, и там, за границей размытого ореола, в непроглядном ледяном объятии тихо ждала часа своего возвращения.
Демонесса отметила тихо:
– Вы медлите.
– Я жду, – признался Ювелир, – надеюсь, что вы напомните, как изгнали меня из Храма, приняв его под свою руку.
– Почему?
– Чтобы знать, что вы всё ещё способны чувствовать, что вас не покинула гордость. И этим вселить надежду в сердце моего брата, нашего великого семикрылого господина. Он ещё любит вас и, волей Сотворителя, будет любить всегда.
Демонесса взглянула на тёмный механический алтарь, расположенный здесь же, в центре помещения, а потом ответила своему собеседнику:
– Вы не сможете вселить надежду в его сердце.
Ювелир больше не ждал. Разлетелись в стороны маленькие черные пуговицы, звучным градом рассыпаясь по однотонному холодному полу, падая в нанесённый снег. Ювелир единичными точными движениями разорвал демонессе платье, оголив