Она с признательностью огляделась. Тетя Милдред определенно хотела, чтобы она владела этими вещами. Вот эти шторы были выкроены из старых, что пролежали в шкафу бог знает сколько времени; поблекшие, но зато какая дивная парча – симметричные завитки нежных оттенков синего и зеленого на матовом розовом фоне. Ткани хватило еще на обивку стульев и дивана, подушки на котором повторяли цвета завитков на шторах.
Кэтрин оделась в тон комнаты. Зеркало в позолоченной раме над высокой каминной полкой отражало ее матово-синее домашнее платье, красивые волосы и гордый поворот головы. Она сразу же услышала шаги, которых ждала, вышла на узкую площадку у подножия лестницы и распахнула входную дверь.
– Джеймс, входи! Как хорошо, что ты пришел! Дай же мне на тебя посмотреть! Нам не стоит говорить, сколько лет прошло, верно?
Он был с непокрытой головой, в темном костюме, без пальто и шарфа. Когда она провела его в освещенную комнату, он рассмеялся и ответил:
– Глядя на тебя, можно подумать, что всех этих лет и не было. Ты не изменилась.
Она лучезарно улыбнулась в ответ:
– Правда?
– Ты стала красивее, но думаю, ты и без меня это знаешь. А я? Я получу какую-нибудь оценку?
Она смотрела на него с неподдельным удивлением. Когда-то он был красивым юношей; в сорок шесть он выглядел гораздо привлекательнее, чем можно было ожидать. Фотография, которой так гордилась тетя Милдред, не лгала. Она ответила, не переставая улыбаться:
– Думаю, самодовольства в тебе и так достаточно. – Потом она звонко рассмеялась и добавила: – Ох, Джеймс, как я рада тебя видеть! Подожди минутку, я принесу кофе. Моя помощница приходит только по утрам.
Пока Кэтрин не было, он осмотрелся. Некоторые предметы меблировки показались ему очень знакомыми, кое-что было вполне добротным. Наверное, мать обставила комнату. Надо повидать Холдернесса и выяснить, какие у него права с точки зрения закона. Если он решит продать имущество, то Гейт-Хаус тоже будет продан, и в этом случае он должен быть свободен от жильцов. Однако если Кэтрин получила его без мебели и платит за него аренду, выселить ее будет невозможно. Загвоздка в том, что письменного соглашения могло и не существовать, и ничто не указывает на то, что присутствие мебели из Меллинг-Хауса представляет собой сдачу в аренду меблированного помещения. Если бы это было так, то он мог бы отправить Кэтрин уведомление о выселении; однако если его мать подарила ей мебель, то это могло оказаться невозможным. Кэтрин – красивая женщина, красивее, чем двадцать пять лет назад – тогда она была полновата. Он подумал о Риетте. Она, вероятно, располнела – с такими статными девушками это иногда случается. Ей сейчас должно быть сорок три.
Кэтрин вернулась с кофейным подносом и, словно прочитав его мысли, спросила:
– Ты видел Риетту?
– Еще нет.
Она поставила поднос на столик с резной волнистой кромкой. Он помнил, что это ценная вещь. Он решил, что Кэтрин хорошо устроилась, даже слишком хорошо.
– Здорово