За спиной атамана подал басовитый голос старец Еремей:
– Не иначе как люди Карачи напугали манси страшными сказками о лютости казаков, потому вона как, видите, похватали детишек и бегут, спасаясь, к лесу. Не скоро тутошние жители уверуют, что русские ратники – не бесята из преисподней, кровь не пьют и малых детишек живьем не терзают, пожирая, аки псы ненасытные! – Он запахнул плотнее подаренный атаманом новенький татарский ватный халат ярко-синего цвета, опоясанный черным шелковым поясом, снова трижды перекрестился, как бы утверждая свои слова о том, что казаки без надобности не поднимут оружие на мирных жителей Сибири.
– Срок придет, батюшка Еремей, и сибирские народцы примут московского царя, а многие уверуют и в нашего господа, особливо те, кто ныне поклоняется не аллаху, а молятся своим идолам, – ответил Ермак, левой рукой погладил на груди теплую на солнце кольчугу – подарок отважного полководца Петра Ивановича Шуйского. Позолоченные круглые медные бляшки с двуглавым орлом на лицевой стороне сияли, отражая солнечные блики.
Ортюха Болдырев улыбнулся, видя, как посветлели постоянно строгие глаза атамана, не сдержал восхищения ратной броней:
– Знатная бронь! Не всякая стрела прошибет эти колечки. Видна рука отменного коваля.
– Вот бы с кем давно мне хотелось сразиться с врагами Руси бок о бок! Как воевода князь Дмитрий Иванович Хворостинин в сражении с крымским ханом Девлет-Гиреем при Молоди летом семьдесят второго года прославил свое имя отвагой и ратным умом, так и князь Петр Иванович Шуйский не имел себе равных среди царских воевод в минувшей войне супротив поляков и литовцев!
– Не печалься, Ермак Тимофеевич, что нет рядом князя Шуйского, успокаивая атамана, вполне серьезно пробасил старец Еремей, умащиваясь на скамье так, чтобы солнце прогревало спину. – И побитие коварного хана Кучума будет памятно на Руси долгие годы!
– Ты так думаешь, батюшка Еремей? – повеселел и Ортюха Болдырев, даже на кормовой лавке завозился от нетерпения. – Что же такого натворили мы, чтобы о нас помнить, да еще и поименно?
– Да как же! – воодушевляясь, отозвался старец, и его ясные серые глаза загорелись от нахлынувших радостных чувств. – Спокон веку татары то и дело вторгались на землю Русскую, грабя и пожигая города и веси! А ныне мы сами вошли во владения Сибирского хана! Вошли первыми и побили крепко хана Кучума, пометили за его постоянные набеги за Каменный Пояс! То и будет памятно на Руси!
Атаман Ермак с долей сожаления покачал обнаженной кудрявой головой, вздохнул и хрустнул стиснутыми пальцами обеих рук:
– Побить-то побили, да ускользнула блоха из-под обуха! Убежал Кучум в южные улусы, должно, там силу супротив нас собирает! И Карачу окоротили, да ноги не спутали