После этого игумен и приехавший инок уединились для беседы. Владыка много слышал о Троицком монастыре, и было интересно, что называется, из «первых уст» узнать о таможних порядках.
– Инок Александр, – заговорил игумен, – как вы там живете, служите? Давно ты там? – спросил владыка.
Игумен был уже не молод, в его бороде седина так и светилась. Грузен телом, отчего имел солидный вид.
– Постригся я недавно, взяв свое имя Александр, – начал повествование инок.
Но тотчас получил от владыки вопрос:
– Ты… боярин?
– Боярином… был. Сейчас инок.
– А что заставило? – спросил владыка, поправляя на груди крест.
Инок отвечать стал не сразу. Пятерней пробежался по волосам, открывая высокий лоб с ровными полосами, глубоко прорезавших кожу. Потом, сдвинув брови, ответил:
– Сердце, – сказав, замолчал.
Владыка больше не спрашивал, а просто глядел на него в ожидании, что же скажет он еще. Глядел, а сам думал: «А что к этому добавить?» Не выдержал, заговорил:
– Вижу, шел ты к этому нелегким путем. Но коль пришел, верным слугой Божьим будешь.
Инок поднял на него глаза. Они были чисты, как родниковая вода. И в них светилась радость. Улыбнулся владыка:
– Суровость нашей жизни не пугает? – спросил он, скосив на него глаза.
– Нет, владыка. Я ведь знал, на что шел. Преподобный отец наш мне сказал: «Знай прежде всего, что место это голодное и бедное, готовсь не к пище сытной, не к питью…» – При этих словах игумен крякнул, последние слова чуть укололи владыку. Но инок, не заметив этого, продолжил: – …не к покою и веселью, но к трудам, печалям, напастям, – сказав, замолчал и поглядел на владыку.
Тот был в задумчивости. О чем-то, видать, забытом напомнил инок.
– Мдаа, – произнес игумен, – во сто крат прав отец Сергий. У всех у нас жизнь одна.
Он посмотрел на окно. Сумерки подкрались незаметно. Может быть, это видение напомнило ему о подошедшем вечере. Он зевнул, прикрыв рот рукой, и промолвил:
– Пошли покажу твою келью. Завтра-то что думаешь делать?
– С рассветом поеду в Любучу. Там старики одни живут. Попроведовать надо.
– Да, – произнес игумен, – старых да хворых забывать грешно, – и, кряхтя, поднялся.– Да хранит тя Бог! – сказав, он осенил его крестом.
Так или нет, но Александру почему-то подумалось, что владыка был чем-то недоволен, так быстро стал отправлять его набоковую.
Утром, отслужив заутреню, владыка тепло простился с иноком и дал ему двух монахов, чтобы те проводили его. Как инок не отказывался, владыка настоял на своем…
Неожиданный приезд Александра встретили Осляби с такой сердечной радостью, что даже смутили его. Они не приняли его извинения, что прошло столько времени, как уехал Роман, а он так и не смог их посетить.
– Да все обустраиваемся, – смущенно оправдывался он. – Ну куда уедешь от прославившегося своей святостью Сергия, который сам строит кельи, колет и носит дрова, воду из колодеза, сам готовит