Анатолий Мариенгоф: первый денди Страны Советов. Олег Владимирович Демидов. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: Олег Владимирович Демидов
Издательство: Издательство АСТ
Серия: Литературные биографии
Жанр произведения: Биографии и Мемуары
Год издания: 2019
isbn: 978-5-17-100311-1
Скачать книгу
Блоком, пропускает через себя стихи Маяковского и приносит отцу свою первую поэму. Борис Михайлович прячет улыбку и слушает выступление сына:

      Тебе, любви поборница святая,

      Тебе, наложница толпы,

      Тебе, за деньги женщина нагая, —

      Осанна и цветы!

      «Примерно после четвертой-пятой строфы отец стал слегка позёвывать, всякий раз прикрывая ладонью рот.

      – Тебе скучно, папа?

      – Если говорить по правде, – скучновато.

      – Не нравится?

      – Нет, не нравится.

      – Почему?

      – Как тебе сказать… Видишь ли…

      Он подбирает слова, пощипывая свою чеховскую бородку:

      – Видишь ли, это что-то лампадное… семинарское…

      Отец очень не любил попов.

      – И почему “гетера”? Уж если ты хочешь писать об этих женщинах, которых, по-моему, совсем не знаешь, то называй их так, как они называются в жизни: проститутки. Есть и другое слово – простое, народное, конечно, грубоватое, но точное по смыслу. Ну и употребляй его. Пушкин в таких случаях ничего не боялся. А поэму свою так и назови: “Гимн бляди”. По крайней мере, по-русски будет. А то – гетера!.. Наложница!.. Осанна!.. Семинарщина, Толя, бурсачество. И откуда бы?»47

      Мы-то можем сказать, откуда – из Игоря Северянина, из его «Сонаты» (1911):

      Каждый вечер вы веете мимо

      В тёмном платье и с бледным лицом,

      Как гетера усладного Рима,

      . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

      Я всегда вижу только ваш профиль,

      Потаённо-печальный овал

      И в Магдалах ли вас, на Голгофе ль,

      Только, помню, когда-то знавал.

      <…>

      И на миг несказанным обманут,

      Я спешил на несказанный зов,

      И не видел, как ландыши вянут

      От моих недостойных шагов.

      Здесь и гетера, и Магдала (родина Марии Магдалины, о которой у Мариенгофа будет целая поэма), и Голгофа (с которой поэт будет рифмовать свою фамилию и свой творческий путь). «Гетера» или на худой конец «куртизанка» – самые распространённые поэтизмы Северянина48 для определения прекрасных дам. У нашего героя даже интонация северянинская.

      Однако вернёмся к теме отцов и детей. Не остановившись на разборе текста, отец отвёл сына в кафешантан, где полуголые шансонетки пели похабные песенки. Юный Анатолий, помимо того что не воспринимал музыку (он считал, что это просто шум), был шокирован размалёванными женщинами. Он тянул отца за руку и молил покинуть весёлое заведение, но Борис Михайлович был твёрд и упрям и хотел довести свой урок до конца.

      Урок пошёл не впрок. Как писать стихи, юноша усвоил. А вот шансонетки запомнились надолго и вызвали нешуточный интерес. В середине двадцатых годов Мариенгоф окажется в Париже и посетит знаменитое кабаре «Moulin Rouge». В 1930-е годы сам возьмётся за написание игривых песенок. Вот, например, несколько фрагментов из «Романса Нины»:

      Я твоя девочка,

      Я твоя крошка,

      Любишь


<p>47</p>

«Мой век…». С. 164–165.

<p>48</p>

Надо сказать, суждение отца подействовало на поэта. Он так решительно отошёл от своего юношеского увлечения, что практически не писал о Северянине – ни в стихах, ни в прозе, ни в публицистике (что самое удивительное!), ни в мемуарах. Разве что опосредованно, через Николая Клюева, подтрунивающего над Сергеем Есениным: «Чувствительные, Серёженька. Чувствительные стишки. Их бы на веленевой бумаге напечатать, с виньеточками: амурчики, голубки, лиры. И в сафьян переплесть. Или в парчу. И чтоб с золотым обрезом. Для замоскворецких барышень. Они небось и сейчас по Ордынке да на Пятницкой проживают. Помнишь, как Надсона-то переплетали? А потом – Северянина Игоря, короля поэтов. Вот бы, Серёженька, и твои стишки переплесть так же» («Мой век…». С. 373).