После беседы с князем у епископа болел живот. Хотелось слезть с коня и полежать, но дорожных носилок не было. Конные холопы позади вполголоса ругали княжью челядь. Бревенчатая мостовая утекала впереди под своды Софийских ворот и спускалась круто вниз. Гора – старый город князя Владимира – была окольцована стеной лет сто назад, а теперь составляла лишь малую часть Киева. Укрепления давно не поновлялись и местами сгнили. Несмотря на бурканье в животе, владыка отметил, что новгородцы за своим детинцем следят куда заботливей, нежели киевские люди. Здесь князь всему голова. А у князя хлопоты – дочку получше спровадить и осрамившегося Мстислава обратно подсунуть новгородцам. Еще говорят, князь любит на вечерней зоре прийти к порубу Всеслава и побаять перед сном о чем ни то. Раскаянье, что ли, его грызет?
Выехали из ворот. Боярские усадьбы с обеих сторон, долгий тын из островерхих кольев. Хоромы у всякого на свой лад, от пожара обмазаны глиной, побелены, только кровли темнеют.
– Тпрру-у-у!
Конь встал – и ни с места, прядает ушами. Епископ вертит головой, не понимает, в чем причина.
– Эй, погорельцы новгородские, чего рты разинули?
Четверо каких-то, холопьего вида, в посконине, вылезли из проулка, стоят, творят над владыкой посмехи.
– А мы вам князя нашли, самого лучшего, другого и не надо искать.
Расступились, вытолкнули вперед кобелька на веревке. Пес дрожит, тявкает, пятится, хвост завернул кренделем. Его пинают под плюгавый зад, в ноги Стефанову коню.
– А не нравится, так все одно лучше, чем Мстислав. Вишь, гавкает. Смелый. Не удерет.
– Какие это псы на меня зловонные пасти раскрыли? – загремел владыка голосом, каким возглашал проповеди в новгородской Софии. – Чьи рабы?
– Полоцкие куражатся, – подсказали собственные холопы, которым поношение тоже не понравилось.
– Чего стоите, отгоните их, – сердито сказал епископ. – Они потому такие храбрые, что двор полоцкий тут рядом.
Кобелек, отважившись, затявкал в полный голос.
– А не то идите со всем Новгородом под нашего князя Всеслава, – не унимались наглые рожи. – Он послушных не бьет.
– Сперва из поруба пущай выберется, если не сгнил там еще.
Двое Стефановых холопов тоже озверели, морды перекосили и повынимали мечи из ножен. Полоцкие разбежались вокруг по одному, приплясывали от нетерпения. Вытащили