– Тоша, почему ты мне не отвечаешь? Что происходит? Тоша?
Сил нет на это смотреть.
– Да ответь же ей, – вырывается у меня, прежде чем успеваю подумать.
Ира вздрагивает, как будто только сейчас меня замечает. А Антон склоняет голову и тихо говорит:
– Как пожелаешь. – Потом поворачивается к сестре и совершенно равнодушно сообщает: – Я тебя не знаю.
– Что? – в унисон вздыхаем мы с Ирой.
Антон молча смотрит на неё. Ира съёживается под его взглядом.
– Это… что, какая-то ролевая игра? – спрашивает она.
Антон поворачивается ко мне:
– Мне ответить, госпожа?
Этого уже слишком много – “госпожи”, взгляда Иры, простуды, незнакомого дома, Фетисовых…
– П-почему ты это делаешь? – дрожа под одеялом, я всё-таки пытаюсь спросить твёрдо. – Зачем?
– Что, госпожа?
– Это, – я неопределённо киваю. – В-вот это всё. Т-ты же умер! Зачем этот сп-пектакль? Эта “г-госпожа”? Я-то здесь п-причём?
Он непонимающе смотрит на меня, потом тихо, но чётко отвечает:
– Я живу для тебя.
– Правда? – от страха… и простуды, полагаю, я становлюсь саркастична.
А Антон смотрит мне в глаза и отвечает так, что все дальнейшие вопросы исчезают сами:
– Да. Я не могу солгать.
Я смотрю на обалдевшую Иру. Она прижимает ко рту руки и тоже дрожит.
– Я не п-понимаю, – говорю я.
Антон осторожно подходит к моему дивану.
– Госпожа, я живу, чтобы служить тебе. Это всё, что я знаю. Только это важно.
– Но… Она же твоя сестра, – беспомощно говорю я. – Как ты можешь её не знать?
– Только ты, – повторяет Антон, и смотрит на меня с таким благоговением, что я верю ему. – Остальные не важны. Пожалуйста, госпожа, что я могу для тебя сделать?
За его спиной Ира медленно оседает на пол. А потом не поднимаясь, на четвереньках отползает к двери. В школе я бы многое отдала, чтобы увидеть её такой же беспомощной, но сейчас мне нисколько не весело и удовлетворения я тоже не чувствую.
Антон не обращает на неё внимания. Живой, золотой мальчик Антон Фетисов стоит передо мной на коленях, смотрит с обожанием и не решается взять за руку.
И только когда за Ирой закрывается дверь, а потом из коридора слышатся всхлипывания, я понимаю, что всё это правда.
Это страшная, ненормальная правда. И золотая нить, мелькающая на краю зрения, идущая от груди Антона к моему запястью – тоже правда.
Что мне делать?
Глава 4
Что делать, что делать… Возьми себя в руки, Оля, ты трусиха, а не дура. И тебе не нравится чувствовать себя… как мадам Фетисова выразилась? Как идиотка. Ну да, а кто же ещё – больная и полуголая бегаешь по их гостиной и визжишь, как поросёнок. Боже, как стыдно.
В первую очередь мне не хватает знаний. Значит, нужно их достать.
Я осторожно вылезаю из-под одеяла. Меня всё ещё колотит, и я не пойму, от озноба или от страха. Голова кружится, но (господи, спасибо!) уже не болит. Я уже почти