Шла четвёртая неделя «отдыха» Ольги в Турции, а она так и не сумела ещё ни разу позвонить кому-либо. Сразу по приезде звонок матери она отложила, считая, что это и не обязательно, что успеется, что лучше позвонить, когда Антон будет в душе. Ей, знающей, что этот разговор в зависимости от настроения матери может иметь любой характер, не хотелось, чтоб Антон слышал его. Звонить на работу, по её мнению, было рано: она планировала позвонить боссу недельки через две или через недельку, не раньше, невзирая на то, что желание сообщить всем на работе о своём чудесном отдыхе было велико. Сейчас Ольга готова была на многое, лишь бы дозвониться до кого-нибудь, хотя «кто-нибудь» не годился, дозвониться нужно было до Антона или до босса. Мать она не брала в расчёт, понимая, что та ничем не поможет ей, а только навредит. Ольга шла на различные ухищрения, пытаясь у хозяина, обслуживающего её мальчика и у клиентов выяснить, как называется место, где она находится, выманить телефон, но до сегодняшнего дня ей ничего не удавалось.
Сегодня повезло. Правда, было ещё не понятно, насколько повезло. Сегодня Ольге удалось позвонить Параченко, но захочет ли тот помочь Ольге, оставалось для неё вопросом. Параченко так и сказал: «Ну ты и вляпалась, не знаю, сумею ли я тебе чем-то помочь». Зная босса, Ольга понимала, что эти его слова могли значить «да на фига мне тебе помогать». А если босс даже захочет помочь, то сумеет ли? Ведь Ольге не удалось даже правильно назвать место своего пребывания.
Сегодня клиентом Ольги должен был быть отвратный старик – «хрыч-вонючка», о чём Ольга, предупреждённая им в прошлый раз, знала, и это с самого утра портило ей настроение. Ещё раньше Ольга просила хозяина не допускать к ней этого клиента, но хозяин с непроницаемым, как всегда, выражением на лице ответил ей:
– Терпи. Это работа. Я же не замуж за него тебя выдаю.
«Упаси боже!» – подумала тогда Ольга, представляя не себя, а какую-то стороннюю девушку замужем за «хрычом», и ей стало очень жалко