В памяти всплывали какие-то непоследовательные картины. То она вспоминала красную обшивку дивана из грубо выделанной кожи, в которую упиралась лицом, причём кто-то, навалившись на неё сзади, мощно работал пенисом в её влагалище. То вспоминала восточную музыку, красный фонарь из кожи, ноги свои, закинутые кому-то на плечи, широко раскрытые глаза какого-то смуглого мальчишки, то фотовспышки, то большой подскакивающий пенис, легонько бьющий по её губам, то чью-то волосатую грудь, то большую луну за окном, то голубой дым кальяна, то голую себя на унитазе. Ещё в памяти всплывали привязчивые, наглые мужчины-турки. Антона в этих обрывочных воспоминаниях не было. «Князя» она тоже не помнила.
Несколько раз Ольга, просыпавшаяся от яркого солнца, бьющего ей прямо в лицо, не могла и не успевала между провалами в сознании понять, где она находится. Рассмотреть помещение ей не очень-то удавалось: глаза видели плохо, всё было в затуманенной поволоке и едва различимо. Закрыв глаза, она снова уходила в сон.
Первым делом, придя в себя в этой комнате, она, очень слабая, встала и на непослушных ногах пошла к окну. Почему к окну, она не знала сама, может, там за окном что-то услышала. Но, когда она подошла к окну, никого за ним не увидела, только на ветке куста сидела маленькая серая птичка, похожая на воробья, да и та в тот же миг вспорхнула и улетела. Окно имело две створки, одна из которых была приоткрыта внутрь, но защищена москитной сеткой. Снаружи всё окно было зарешечено. В комнату веяло ароматом цветов, растущих под окном.
– Эй, кто-нибудь! – крикнула Ольга и сама не узнала свой голос. Крик её больше походил на слабый визг. «Есть же дверь, – подумала она, – выйду, там люди. Наверное, где-то рядом «князь». Ольга ринулась к двери, её мотнуло, она чуть не упала, но удержалась за подоконник, пошла осторожнее и медленнее. Дверь оказалась запертой снаружи. Стук в неё и крики Ольге ничего не дали, только вымотали её ещё больше. Совсем ослабшая, она дотащилась до кровати, хотела лечь, но внезапно появившееся желание