С этой ситуацией в конце концов покончили несколько социальных явлений. Во-первых – деятельность церкви по продвижению мира. Конфликтов стало меньше, а вместе с ними – и возможностей обратить своих врагов в рабство. Кроме того, случился продолжительный период экономического роста: расчищались пустоши, осушались болота, строились новые поместья, люди в целом стали активнее торговать друг с другом. Если учесть, что двумя главными причинами существования рабства были межкультурные конфликты и крайняя нищета, а в Европе стало меньше и того и другого, то логично, что пошло на убыль и рабство. Обогащение общества привело в конце XI в. к росту урбанизации в Германии, Франции и Италии; рабы теперь могли сбежать в большой город и продавать свой труд там. Кроме того, феодалам не очень хотелось кормить рабов, которые плохо работали; крепостной крестьянин, привязанный к земле, который работал на феодала бесплатно, но добывал пропитание сам, был куда более экономичной трудовой единицей. И, помимо всего прочего, с ростом богатства и власти церковь постепенно усиливала свои нравственные позиции. В числе правил движения «Мир Божий» было следующее: рабы, которые сбегали на собраниях и шествиях, навсегда становились свободными. Преступников тоже стали куда реже наказывать обращением в рабство. Наконец, определенное влияние оказала и политика отдельных правителей. Несколько писателей-современников сообщают, что Вильгельм Завоеватель твердо верил, что рабство – это варварский обычай, и предпринял конкретные усилия в борьбе с работорговлей[8]. Под конец его правления 6 из 28 жителей поместья Мортон все еще считались рабами (servi), но в целом по стране рабы составляли лишь около 10 процентов населения. После смерти Завоевателя церковь подхватила его антирабовладельческие послания. В 1102 г. Лондонский синод объявил, что «никто и никогда больше не должен заниматься таким постыдным делом, распространенным в Англии, как торговля людьми как скотом». К этому времени рабство уже практически исчезло во Франции, центральной Италии и Каталонии[9]. В кельтских странах оно сохранялось еще целый век, а в Восточной Европе – и того дольше, но практика торговли людьми на рынке, которая была на Западе нормой с доисторических времен, быстро подходила к концу.
Строительство
Четвертая великая перемена XI в. остается характерной и для городов, в которых мы живем сегодня. Если говорить в общем, то в 1001 г. здания в Западной Европе были маленькими и не очень амбициозными в архитектурном плане; их стиль и масштабы ничем не