Она старалась говорить небрежным тоном, чтобы показать, будто все эти перемены не имеют для нее никакого значения, но взгляд ее выдал.
Констанция никак не могла прийти в себя от изумления. Рыжевато-коричневое шелковое платье с кружевными манжетами прекрасно сидело на Вирджилии, подчеркивая ее заметно постройневшую фигуру, обретшую неожиданно соблазнительные изгибы. Волосы Вирджилии, собранные в аккуратный узел на затылке, сверкали такой чистотой, какой прежде Констанция за ней никогда не замечала. Едва заметные пудра и румяна на ее лице были наложены столь искусно, что почти полностью скрывали старые оспины. Вирджилия никогда не считалась хорошенькой, но теперь ее смело можно было назвать привлекательной.
– О, совсем забыла!.. – воскликнула Констанция.
Она начала всех знакомить и в нескольких словах объяснила, зачем привезла в Бельведер Сципиона и детей.
Бретт держалась с Брауном вежливо, но прохладно; он же, безусловно, сразу заметил ее акцент. А Констанция обратила внимание, как взгляд Вирджилии вяло скользнул от лица Брауна к его груди. Он вдруг, словно застеснявшись, начал заниматься детьми, поправлять на них одежду и приглаживать волосы. Констанцию удивило его смущение. Однако, вспомнив склонность Вирджилии к чернокожим мужчинам, она поняла, что в каких-то основных своих проявлениях та не изменилась.
Гостей провели в дом, накормили и устроили на ночлег. На следующее утро, пока Вирджилия присматривала за детьми и тщетно пыталась вовлечь в разговор Леандера, Констанция и Браун въехали в главные ворота завода Хазарда и дальше, за цеха, где стоял сарай, какое-то время игравший роль пересыльной станции для беглецов, которые отсюда направлялись в Канаду.
Браун зашел внутрь, осмотрелся, вышел.
– С небольшим ремонтом будет просто отлично, – сказал он.
Они обсудили необходимые изменения, когда ехали обратно к воротам. Рабочие почтительно уступали дорогу карете, но большинство не могло скрыть молчаливого неодобрения при виде чернокожего мужчины, который появился на людях вместе с женой их хозяина.
К полудню они уже переговорили с Уотерспуном, и тот отправил людей снести одну из стен сарая, а три другие починить и покрасить. Позже в тот же день Констанция и Браун поехали посмотреть, как продвигается дело. Бригадир маляров, мужчина средних лет по имени Абрахам Фоутс, работал на Хазарда уже пятнадцать лет. Всегда дружелюбный, на этот раз он лишь кивнул Констанции и не поздоровался. А вечером, когда взрослые и дети ужинали, кто-то бросил камень в выходившее на улицу окно.
Леандер обернулся на шум, напрягшись, как кот, чьи усы коснулись чего-то угрожающего в темноте. Вирджилия в ярости вскочила. К удивлению Констанции, Браун совершенно спокойно произнес:
– Чего-то подобного и следовало ожидать, когда человек вроде меня появляется в таком доме… и входит через парадную дверь.
– Это верно, мистер Браун, – откликнулась Бретт.
Произнесено