Тогда никакого неприятного чувства не возникло. Только ощущение солидарности. И когда оказалось, что Лео невозможно урезонить, невозможно остановить, отец упросил сына принять его к себе, дать ему бок о бок со своими детьми ограбить очередной банк.
Сейчас неприятное чувство явно связано с содержанием новостей. Разница. Эти грабители столкнулись с полицией прямо на месте преступления. Была перестрелка. И в одного из них угодила смертоносная пуля.
– Твой парень не опаздывает? Ты ведь даже зарезервировал столик, хотя у нас не бывает особо много народу.
Даксо. Такой любопытный, что даже мальчишку не подослал. Владелец ресторана сам стоял рядом с кофейником в руке, предлагая подлить еще.
– Лео уже едет.
Дымящийся черный кофе – полчашки.
– Иван, ты попросил меня приготовить что-нибудь особенное. Для тебя и твоего сына. Я купил лучшее, что сумел найти.
Он так и стоял возле столика. Повернулся к телевизору, увидел то же, что и его посетитель. Новые кадры. Снято на камеру мобильника, изображение дрожащее, но отчетливое. Безжизненное тело в черном комбинезоне, маска на лице, у правой руки – автомат.
– Стоило изрядно. В смысле – мясо.
И кровь. Которая растекалась по земле и в которой грабитель, как сейчас сообщал репортер, скользил, пытаясь подняться, когда в него угодила пуля, пониже бронежилета. А потом еще одна – в голову.
– И если что-то случилось, если твой сын не придет…
Иван два года не пил ни капли. Примерно столько же времени он контролировал свою злость. Не нападал, не бил. Но сейчас… Он был близок. Схватить Даксо за кустистые брови. Вырвать из них клочья. Затолкать ему в глотку, чтобы заткнулся.
– Ты долго еще будешь трепаться?
– …сегодня. Его же выпустили. И я хочу сказать…
– Лео никогда больше не будет грабить. И он уже почти здесь. Иди готовь это твое драгоценное мясо.
– Говяжье филе. Сухой выдержки, аргентинское.
– Как тебе угодно. Я ем не ради вкуса. Никогда не ел ради вкуса. Иначе я бы ходил не сюда, не к тебе и не к твоей красавице жене.
Это заставило Даксо убраться. Но шептаться они с Сильвией не прекратили. Иван был уверен – сейчас он нашептывает жене очередные измышления: разве случайно такое эффектное, жестокое ограбление произошло в тот самый день, когда сына Папы-Грабителя выпустили