Тамару, как я заметил, тоже слегка придавливало состояние неизвестности. Это, кстати, бывает и в бою. Сидишь, случалось, в засаде на известной тропе где-то неподалеку от границы, ждешь, сам не зная толком, сколько человек попытается границу перейти и удалиться на зимние квартиры. В твоем распоряжении всего-то разведрота, то есть сто шестьдесят семь человек вместе с тобой. А бандитов может оказаться и тридцать стволов, и сто тридцать, и даже две тысячи триста. Но независимо от того, сколько их попытается прорваться, ты знаешь, что пропускать их никак нельзя, и ждешь в неизвестности момента, когда на тропе послышатся голоса или появятся походные бандитские колонны. И руки с силой, почти до посинения пальцев, сжимают автомат. Тогда тоже в голове сидит беспокойство, но ты твердо уверен, что готов принять бой, и принимаешь его, когда подходит момент. Потому что именно для этого ты сюда и поставлен, именно это ты умеешь и обязан сделать.
Тогда, когда сидишь в засаде и не знаешь, что тебя ждет, состояние бывает схожим. Я после происшествия на дороге тоже словно бы притаился в засаде. И ждал вместе с Тамарой. Во-первых, ждал, когда приедут вчерашние менты или хотя бы один из них, чтобы выяснить что-то относительно этого инцидента на дороге, в котором были убиты два человека на красивом и дорогом «Шевроле Камаро». Связать это убийство с ограблением никто не догадается. У парней в карманах наверняка было полно денег – это с точки зрения пенсионера полно, а с точки зрения тех же ментов может показаться, что «немного», если это «немного» не забрали себе другие менты, которых кто-то, обнаруживший тела убитых, вызвал. Это тоже обычное и почти привычное явление. Может бес попутать и того, кто обнаружил тела, – если это человек, которому хронически денег не хватает. А кому их в современном мире хватает? Не хватает обычно даже тем, кто на таких машинах, как «Камаро», ездит. Они всегда стремятся к тому, чтобы иметь больше…
Короче говоря, обрядившись в запасной, но уже поношенный костюм, я неторопливо