Другое дело, – развёл он руками, – что врач физически не в состоянии вести с пациентом долгие разъясняющие, утешительные, обнадёживающие беседы. Когда через онколога в день проходит 40 человек, никакая психотерапия не поможет. В наших кабинетах, бывает, два врача одновременно принимают двух пациентов. Онкологический центр строится десять лет! Вот такое к нам отношение, в таких условиях работаем. А вы об особенном, трепетном отношении к больным говорите.
Доктор задумчиво постучал ручкой по столу:
– Вторая проблема вытекает из скученности, тесноты. Далеко не все в толпе сидящих на приём – раковые больные. За год мы выявляем таких 4 тысячи, а через поликлинику проходит порядка 70 тысяч человек. Идут «с подозрением», идут «исключить». И вот они рядышком сидят, общаются, обмениваются негативной информацией. И мнительные больные с ужасом находят у себя аналогичные признаки, начинают паниковать. Заражают окружающих страхом, идёт цепная реакция, совсем неполезная в атмосфере больницы.
***
До Катиной болезни я находилась в счастливом неведении. Была наивно уверена: в таких больницах дежурит психолог. Ведь услышать подобный диагноз – может разум помутиться.
– Как же, – слабо усмехнулась Катя. – Всё «было»: бригада психологов, психотерапевтов, которые бросились меня утешать и отпаивать валерьянкой. И какава с ванной тоже была. Размечталась.
Выйдя от врача, Катя спряталась в туалете. На кафельном полу под тряпкой жёлтая лужа мочи из разбитого унитаза. Бессильно опустилась на грязный, затоптанный, с квадратиками от подошвы чьих-то башмаков, стульчак. В поисках утешения прижалась горячим лбом к холодному бачку. Унитаз ей был вместо психолога.
***
Честно говоря, тем летом я пронеслась по больнице галопом, стуча высокими каблучками. Записывая интервью, натягивала на колени легкомысленную юбочку, поглядывала на часы. Впереди свидание, новые впечатления, новые надежды.
Это было тогда, в той жизни. И вот нужда заставила знакомиться с больницей основательно, изнутри. Я-то думала, что в таких больницах всё по-другому. Беседуют, понизив голос. Доктора и медсёстры – сама предупредительность. Мягкие, ободряющие взгляды. Сочувственные, поддерживающие прикосновения. Безлюдье, покой, тишина, картины на стенах, цветы. Нога утопает в коврах, точно идёшь по облаку.
…Что на самом деле. Тёмный мрачный вестибюль с битой плиткой под ногами. Стоит понурая очередь, много деревенских. В буфете каменные жирные пирожки, страшные даже на вид. Такие не то, что больного – здорового на тот свет отправят.
Уборщица