И заедает скука:
Воспоминаний ход слежу
И ожидаю стука.
Одни и те же вижу сны —
И не могу очнуться;
Когда ж из дальней стороны
Ко мне друзья вернутся?240
Был холодный и хмурый день конца декабря. Восточный ветер гнул голые ветви и раскачивал черные сосны на склонах холмов. Рваные темные тучи неслись прямо над головой. Когда засерели безрадостные тени раннего вечера, Отряд стал готовиться к выходу. Выступать решили в сумерках: Элронд посоветовал по возможности идти под покровом ночи до тех пор, пока Ривенделл не останется далеко позади.
– Бойтесь слуг Саурона, – сказал он. – У них зоркие очи. Вести о поражении Всадников наверняка уже достигли Черного Властелина, и он, должно быть, вне себя от ярости. Скоро северные земли наполнятся соглядатаями – и пешими, и крылатыми. Даже небу вы не должны верить.
Отправляющиеся в путь не стали вооружаться до зубов: они полагались на тайну, а не на удачу в бою. Арагорн взял с собой только Андарил, облачился же в обычную одежду странствующего Следопыта – потрепанную, коричнево-зеленую. У Боромира тоже был при себе меч, очень напоминавший Андарил, но не столь прославленный, а кроме меча – щит и боевой рог.
– Звук у него чистый, громкий и далеко разносится по горным долинам. Заслышав его, враги Гондора сразу обращаются в бегство, – похвалил свой рог Боромир и, поднеся его к губам, протрубил в него241. Над долиной, от скалы к скале, заметалось эхо, да такое, что все обитатели Ривенделла, где они в этот миг ни находились, побросали свои дела и вскочили на ноги.
– Остерегайся трубить в рог понапрасну, Боромир, – молвил Элронд. – Не подноси его к устам, пока не окажешься у границ своей страны и пока великая нужда не заставит тебя242!
– Может, я и послушаю твоего совета, – ответил Боромир. – Но доныне я всегда трубил в него перед тем, как отправиться в поход, протрубил и теперь. Дорога нас ожидает темная, и все же я вступлю на нее как воин, а не как вор!
Только гном Гимли открыто облачился в кольчугу, короткую, из стальных колец: гномы не замечают тяжести. Вместо меча он был вооружен топориком с небольшим широким лезвием.
У Леголаса за спиной висел лук с колчаном, а у пояса – длинный серебристый кинжал. Молодые хоббиты взяли с собой мечи, найденные в древнем Кургане, а Фродо – только Жало; кольчугу, как и советовал Бильбо, он спрятал под одеждой. Гэндальф, как всегда, был при посохе; но на этот раз его снаряжение дополнил эльфийский меч Гламдринг, близнец Оркриста, оставшегося лежать на груди Торина в могиле под Одинокой Горой.
Элронд снабдил всех девятерых теплой одеждой, куртками и плотными плащами с меховой оторочкой. Запасы – еду, одежду, одеяла и прочее – погрузили на пони, того самого несчастного пони, которым хоббиты обзавелись еще в Бри.
Жизнь в Ривенделле сотворила с ним чудо: шерсть на пони прямо-таки блестела, да и задору прибавилось. На том, чтобы выбрать именно его, настоял Сэм: он объявил, что, если Билла (такую он дал кличку своей скотинке) не взять с собой, бедное животное зачахнет с горя.
– Он ведь уже почти говорить научился, – доказывал Сэм. – И заговорил бы, побудь он тут подольше!