– Возможно, нас там не будет. Мне придется вам позвонить.
– Разумно ли это, полковник? Возможно, нам удалось сохранить наш секрет… если только некое заинтересованное лицо, знающее и вас, и меня, не заметило, как мы вдвоем стояли возле бара. Нам действительно повезло, что в прошлом нас ничто не связывало, и ни одного из нас не обнаружат, если пойдут по следу другого. Конечно, вы можете мне позвонить… но нужно исходить из предположения, что мой терминал взломан, или в мою студию подсадили «жучка», или случилось и то и другое – такое уже бывало. Лучше воспользоваться почтой, если нет ничего крайне срочного.
– Но почту можно вскрыть. Кстати, прошу учесть, что я доктор Эймс, а не полковник Кэмпбелл. И еще: юноша, который пришел с нами, знает меня как «сенатора», а миссис Эймс – как «госпожу Хардести». Это последствия той кутерьмы, о которой я рассказал.
– Я запомню. За свою жизнь нам приходится играть множество ролей. Хотите верьте, хотите нет, но некогда я был известен как «младший капрал Финнеган из Имперской морской пехоты».
– Верю.
– Ну вот, сами видите. А я никогда им не был. Но мне приходилось заниматься куда более странными делами. Да, почту можно вскрыть. Но если я доставлю письмо к челноку прямо перед его отлетом из нашего космопорта к Луна-Сити, маловероятно, что оно попадет к тому, кто захотел бы его вскрыть. Ну а обратное письмо, адресованное Генриетте ван Лоон, «Мадам Помпадур», Петтикоут-лейн, двадцать тысяч двенадцать, доберется до меня почти без задержек. Старая опытная мадам имеет многолетний опыт аккуратного обращения с чужими секретами. Полагаю, человек должен кому-нибудь доверять. Искусство заключается в том, чтобы знать, кому именно.
– Док, полагаю, вам я могу доверять.
– Дорогой мой сэр, – усмехнулся он, – я с радостью продал бы вам вашу собственную шляпу, если бы вы оставили ее у меня на столе. Но по сути, вы правы. Я согласился, чтобы вы стали моим клиентом, и вы можете полностью мне доверять. Работа двойным агентом вызывает язву желудка… а я, как истинный гурман, не желаю заниматься тем, что может помешать мне наслаждаться хорошей едой. – Он задумчиво посмотрел на меня. – Можно еще раз взглянуть на тот бумажник? Бумажник Энрико Шульца?
Я протянул бумажник. Доктор извлек оттуда удостоверение.
– Так, значит, это его фотография?
– Один в один.
– Доктор Эймс, надеюсь, вы понимаете, что фамилия Шульц сразу же привлекла мое внимание. Но, возможно, вы не догадываетесь, что в силу моих разнообразных интересов я отмечаю каждого, кто прибывает на станцию. Я ежедневно читаю «Вестник», проглядывая все подряд и уделяя особое внимание информации личного характера.