– Они не похожи.
– А должны?
Несколько секунд Рейган внимательно смотрела партнеру в глаза, в смысле – в smartverre, поскольку Захар предпочитал зеркальные стекла, после чего уточнила:
– Тебя когда последний раз называли идиотом?
– Живые люди? – уточнил русский.
– Почему спрашиваешь?
– Потому что последний человек, который так меня назвал, почти сразу стал мертвым.
– Поскользнулся и упал с крыши?
– Нет, мы были в баре.
– Подавился чем-то?
– Проглотил бутылку.
– Да ты настоящий фокусник.
Карифа заметила, что Захар начал злиться, и лениво предложила:
– Поговорите о чем-нибудь другом.
– О чем?
– О чем угодно, только без драки.
Захар хмыкнул, доел кебаб и отнес грязные салфетки в воняющий неподалеку мусорный бак, чем четко дал понять, что не является местным жителем, предпочитающим бросать обертки и объедки под ноги.
Захар был настоящим, совсем как в кино, рыцарем: высоким, крепким, мускулистым и красивым естественной мужественной красотой, заставляющей учащенно биться романтические сердца. С такими данными он должен был стать или актером, или альфонсом, но чудеса случаются не только с преображением районов, и прелестный юноша оказался в армии, а затем – в GS, проявил себя великолепным полевым агентом и перевелся в спецназ Оперативного управления. Его единственным недостатком была вспыльчивость, но Захар умел сдерживать эмоции, и короткого замечания Карифы оказалось достаточно, чтобы он взял себя в руки.
Рейган тоже замолчала, но после недлинной паузы неожиданно спросила:
– Вас не раздражают улыбки? – и кивнула на толпу.
Захар и Карифа дружно повернули головы, пытаясь понять, что именно привлекло внимание Рейган, после чего синхронно ответили:
– Нет.
– Люди как люди.
– Все улыбаются, – добавил Паркер.
– Они постоянно улыбаются, – уточнила красноволосая, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
– И что? – не поняла Карифа.
– Достали.
– Забей, – предложил Захар.
– Давно забила.
– Тогда почему завела разговор? – спросил Филип.
– Сильно достали, – Рейган сплюнула.
– Ты прекрасно знаешь, почему они улыбаются, – пожала плечами Карифа.
– И поэтому я должна быть к ним добрее?
– Понять и простить, – хохотнул Захар. – Им приходится казаться счастливыми.
Потому что глобальная программа слежения считала мрачные выражения лиц подозрительными, начинала «вести» их, передавая от одной видеокамеры к другой, и если на измученном лице менеджера или домохозяйки слишком долго не появлялось улыбки, сообщала об отсутствии «счастливого настроения» в правоохранительное подразделение. Мрачного гражданина проверял ближайший патруль, и если причины для грусти «несчастливчика» признавались