А.А. Печерский предоставил факты о прибытии, жизни в лагере и восстании. Только в этом отрывке он описал своё волнение и то, как спрашивал себя, как он столкнется лицом к лицу с чужой смертью, и особенно тот факт, что убивали детей, будет занимать его мысли всю жизнь. Только негодование могло заменить печаль, выраженную в отрывке, приведенном выше, и только негодование могло преобразоваться в обвинение жестокости.
Хотя и романтизированный, этот документ 1952 г. является самым аутентичным из ранних заявлений. К моменту интервью Нович спустя более чем 20 лет, историки уже были знакомы с Собибором, рассказ о нем стал более формализованным. Выжившие общались друг с другом, они знали истории, которые рассказывали другие. К тому моменту Собибор нужно было представить воображаемой аудитории, которую предстояло убедить и передать это знание. Я сомневаюсь, осознавал ли А.А. Печерский в ту первую ночь, что Нелли была мертва. Из множества свидетельств становится ясно, что людям требовалось время, чтобы связать знания о массовых убийствах с тем состоянием, когда они могли принять, что люди, которых они знали лично, были убиты немедленно. То, что он думал об Эллочке – понятно, особенно при том, что его желание увидеть ее вновь, стало мощнейшим стимулом к выживанию. Во время всего срока заключения и службы в армии он умудрился хранить фото Эллы при себе; это фото молодого отца с маленьким ребенком. Мне его показали, когда я приезжала в Ростов-на-Дону.
Невообразимое преступление
Газовые камеры были за пределами воображения. Вот почему люди продолжали недоумевать, что случилось с тысячами, которых куда-то увели. В интервью 1984 г., во время съёмок документального фильма о выживших в Собиборе, А.А. Печерского спросили, знали ли узники о газовых камерах до прибытия в Собибор. Он сказал: «Конечно, мы не знали, что там происходило, но мы знали, как они обращаются с людьми и что они убивают, это мы хорошо знали. Мы верили, что сможем сбежать по пути, но нам не удалось».
Даже в лагере было сложно оценить масштаб преступления. Книга Нович включает воспоминания Гершеля Цукермана, который сказал: «Газовые камеры были так хорошо замаскированы, что целых 10 недель я верил, что мои друзья заключенные, прибывшие со мной, были в трудовом лагере»[64]. Цукерман работал на лагерной кухне, где готовилась пища для той части лагеря, где убивали газом. Украинские охранники приходили забирать суп. И Цукерман сказал, что он поместил записку в вареник, спрашивая, что там происходило. Он получил ответ под пустой бочкой для отходов, предупреждавший, что людей травили газом, но, когда он рассказал об этом нескольким заключенным, они решили сохранить это в тайне, чтобы не расстраивать остальных.
Один из выживших Дов Фрайберг