Протоколы заседаний комиссии свидетельствуют, что в ноябре – декабре 1927 года и во время трех заседаний в феврале и июле 1928 года эксперты распределили 2618 икон[495]. Из них примерно четверть, 636 икон[496], были признаны имеющими музейное значение. Забегая вперед, скажу, что практически всю музейную партию забрал Исторический музей. Остальные, почти две тысячи икон, должны были поступить в Госфонд. Осенью 1927 года специального отбора икон на экспорт из ГМФ еще не было. Мосторг по мере надобности должен был брать иконы из госфондовского имущества, то есть выбирать из тех, что, по мнению специалистов того времени, не имели музейного значения.
История ликвидации иконного отдела московского Государственного музейного фонда на этом не закончилась. Не успели советские люди отпраздновать Новый год, а православные – Рождество, как ситуация изменилась и ликвидация ГМФ приняла более драматичный характер. 23 января 1928 года вышло постановление СНК об усилении экспорта произведений искусства, положившее начало массовой распродаже национального художественного достояния. Хотя и до этого постановления в хранилища ГМФ приходили иностранцы и люди Госторга для отбора товара, но выдачи не были массовыми и Главнаука разрешала допускать покупателей только к госфондовскому имуществу. После выхода январского постановления слово «экспортный» стало ключевым[497].
Вслед за постановлением СНК в феврале 1928 года в Государственный музейный фонд в Москве пришло распоряжение Главнауки с приказом начать отбор на экспорт[498]. Текст распоряжения был точно таким же, что получили в это же время Третьяковская галерея, Исторический музей, Эрмитаж и другие музеи страны. Ответственным за отбор экспортного товара в Государственном музейном фонде в Москве Главнаука назначила Л. Я. Вайнера[499]. Он подчинялся все той же общемосковской комиссии с Вишневским во главе, что работала в столичных музеях[500]. В этой новой ситуации результаты работы по распределению икон, которую буквально только что проделала комиссия Музейного отдела Главнауки, должны были быть пересмотрены[501]. Партии икон, признанные комиссией музейными и госфондовскими, должны были быть вновь просмотрены для формирования экспортного фонда[502]. Как покажет последующее повествование, несколько икон музейного значения в результате этого пересмотра попали в «Антиквариат» на продажу.
Отбор и оценку икон на экспорт проводили те же специалисты, что ранее работали в «сортировочной» комиссии Музейного отдела