Как выразился один из современников, «висит стенгазета, окрашенная в красный цвет, и прямо прет на вас»[157]. Только «в запасе», где нет этикетажа, и отдохнул, сетовал Грабарь[158]. Поскольку задача состояла в том, чтобы показать развитие искусства на фоне исторической эпохи, в залах были выставлены предметы быта того времени – мебель, часы, произведения декоративного искусства, что, по мнению авторов, придавало экспозиции комплексный характер. В отличие от Эрмитажа, однако, Третьяковская галерея не обладала достаточным материалом для создания антуража эпох, поэтому, судя по сохранившимся фотографиям[159] и отзывам современников, случайные разрозненные предметы в залах галереи выглядели убого. По словам Грабаря, из‐за этой пресловутой комплексности создавалось впечатление в лучшем случае бытового музея, а в худшем – антикварной лавки[160]. Не лишне сказать, что в этикетаже властвовал разоблачающий классовый подход, в котором феодализм мог быть только крепостническим, капитализм – разбойничьим, а художники, большинство которых относилось отнюдь не к низшему сословию, – прихвостнями властей предержащих. Крайне идеологизированный классовый подход в марксистских экспозициях был чреват вопиющим противоречием: будучи художественной галереей, Третьяковка должна была показать лучшее, что создали художники той или иной эпохи, и вместе с тем классовая непримиримость обязывала клеймить этих художников как прислужников разбойников-крепостников, мракобесов-попов и загнивающего капитала, по словам Грабаря, низводя их до степени продажных рабов. Художник А. Г. Тышлер так выразил это противоречие:
Запомнил одну надпись в отделе икон: феодально-разбойничий. Я подумал, что, предположим, рабочая экскурсия прочтет эту этикетку, а перед вами стоит икона. Получается абсолютный разрыв в образах и во всем впечатлении. Может быть можно подобрать иконы, где эта феодально-разбойничья эпоха была бы более выражена?[161]
Показ икон был перегружен атеистическими лозунгами, похожими на стенгазеты-агитки. Тяжеловесный этикетаж заслонял саму живопись, бил в глаза. Антирелигиозная выставка в Третьяковской галерее. 1930 год. Авторы экспозиции В. Р. Герценберг и А. С. Галушкина. Государственная Третьяковская галерея
В архиве Наркомпроса сохранились стенограммы двух обсуждений марксистской комплексной экспозиции Третьяковской галереи, в том числе совещания художников у М. С. Эпштейна[162] в Наркомпросе от 25 декабря 1931 года и дискуссии у наркома просвещения А. С. Бубнова, которая началась 27 января 1933 года, продолжалась 2 и 8 февраля и, возможно, длилась бы и того дольше, если бы нарком не попросил закончить дебаты. На совещаниях были представители Третьяковской галереи – А. А. Вольтер, который в то время исполнял обязанности директора[163], его заместитель М. П. Кристи, главные «виновники» события Федоров-Давыдов и Коваленская, а также большая группа художников
<p>157</p>
ГАРФ. Ф. 2307. Оп. 18. Д. 33. Л. 68 об.
<p>158</p>
Там же. Л. 41.
<p>159</p>
Фотографии хранятся в фототеке ГТГ.
<p>160</p>
Грабарь критиковал, но не мог полностью отвергнуть новую экспозицию ГТГ, ведь речь шла о марксистском подходе. Он нашел компромисс, назвав экспозицию «попыткой, во многом неудачной, но смелой и весьма своевременной». Для нейтрализации Грабаря А. А. Вольтер собрал критические публикации 1913 года об экспозиции самого Грабаря (ГАРФ. Ф. 2307. Оп. 18. Д. 31. Л. 50).
<p>161</p>
ГАРФ. Ф. 2307. Оп. 18. Д. 33. Л. 146. А. М. Эфрос описал свои впечатления от марксистской экспозиции: «ГТГ воссоздала историю „черных стен“ в отношении истории русской живописи. Вы смотрите иконы. Там есть этикетка „феодально-разбойничий“ – гадюка. Вы идете к Кончаловскому. Написано „диктатура промышленной буржуазии“ – гадюка. Может ли иначе рассуждать массовый зритель? – Не может. Конечно, гадюка. Каждый день массы читают газеты и знают, что „буржуазный“ – это не объективное понятие, а социально-политическая характеристика. Разъясните, почему нам нужны иконы, если вы вывешиваете такой этикетаж» (ГАРФ. Ф. 2307. Оп. 18. Д. 33. Л. 39).
<p>162</p>
Моисей Соломонович Эпштейн (1890–1938). Во время описываемых событий был замнаркома просвещения РСФСР. В 1933 году возглавил управление начальных и средних школ. Показательно, что дискуссия о новой экспозиции ГТГ прошла именно у Эпштейна, который занимался вопросами идейно-политического образования, а не вопросами искусства.
<p>163</p>
Вольтер Алексей Александрович (1889–1973) – художник, искусствовед, автор работ о советском искусстве и музееведении (Дневник Орешникова. Кн. 2. С. 640). Кристи был директором ГТГ с ноября 1928 по 1933 год и с 1934 по октябрь 1937 года. В промежутке между этими назначениями обязанности директора выполнял Вольтер, Кристи был его заместителем (Гладышева Е. В. Указ. соч. С. 497, сн. 12).
