– Хороший пацан?
– Не сказал бы.
– Понятно.
Мы прошли по длинному коридору и подошли к четвертой двери слева. Понюхав воздух, я понял, что с кухни тянет запахом жареного лука и еще чего-то незнакомого.
Коммунальные квартиры были разные. Были такие, где соседи жили держась друг за друга и помогая чем есть, в общем, дружные и хорошие соседи. Были и плохие, там, где царила грязь, боль и страх. Эта явно относилась к первой, жили, похоже, тут дружно, атмосфера наводила на такие мысли.
Брат ключом отпер замок и распахнул дверь, мы прошли в мое временное жилище. Обстановка была немного спартанской, но музыкальный прибор с огромной жестяной трубой указывал на некоторый достаток в семье. Комод с хрусталем и другой посудой только подтверждал это. Был еще ковер на стене и широкая тахта. Про стол у окна и несколько стульев не стоило и говорить. В стене слева от входной двери виднелся открытый дверной проем.
– Тут мы обедаем и родители спят, а наша комната там, – указал брат на дверной проем. – Раздевайся, вот твои тапки.
За десять минут, после того как мы сняли верхнюю одежду и повесили ее на крючки у входной двери, он показал мне наши комнаты, общие туалет, ванную и кухню, а также объяснил, кто где живет. Кроме нас и уже знакомой семьи Ромовых было еще четыре семьи. В основном молодые, пенсионеров не было. Большая часть были работниками автохозяйства рядом с домом. Я ошибся – это был не завод, а ремонтный цех автохозяйства, где отец работал диспетчером. Остальные четыре семьи носили фамилии Ивановы, Дашкины, Судаевы и Розовы. Родителей еще не было, но часть школьников, у которых должны были закончиться занятия, скоро начнут прибывать домой. Кроме нас в этой коммуналке было еще семь детей. Одного мы видели, остальные, наверное, или в школе, или в садике.
– Не надо меня опекать, я не маленький, – сказал я Толику, который медлил идти в садик за сестренками. Тот вздохнул и достал из кармана мятый бумажный рубль и горсть монет.
– Бидоны для сметаны и молока на полке у двери, я тебе показывал. Там же сумка. Магазин через три дома от нашего, в переулке. Называется «Колхозник», у любого прохожего спросишь, укажут.
– Ты мне уже это говорил. Я только прошлое забыл, с теперешней памятью у меня все в порядке.
– Ладно, твой ключ висит у входной двери, не забудь запереть, – сказал брат и тут же выскочил, когда я зарычал. Даже мне начали надоедать инструкции, которые повторяются пять раз подряд.
Убрав деньги в карман брюк, я помедлил и стал обходить комнаты. Взяв вещи, я уложил все на свою кровать – потом уберу в шкаф, повесил чехол с гитарой на гвоздик, забитый в стену. Ранее тут, видимо, висела скрипка.
Побродив по комнатам, привыкая к обстановке и запаху, стоявшему в них, я потрогал вещи и, поправив криво висевшую картину с натюрмортом, направился к вешалке, где снял пальто и шапку. Пора идти в магазин.
Сунул оба жестяных бидона в сумку: один, тот что для сметаны, был эмалированным, литра на два, а для молока – алюминиевый, литра на три с половиной – вышел из комнаты и закрыл нашу