Мы прошли по длинной галерее. Стены украшали огромные гобелены. Каждый раз, смотря на благочестивых дев, рыцарей и мудрецов, задавалась вопросом, сколько же времени понадобилось, чтобы все это соткать.
Матушка остановилась так резко, что я едва не врезалась в ее широкую спину.
– Ты когда-нибудь внимательно рассматривала эти полотна? В них вложено много труда.
– Да, матушка. Мастерицы были весьма искусны.
– Мне лично нравится сюжет «Благочестивая Лионелла срывает виноград». Ты замечала вон того юношу, что подсматривает за девой? Его трудно увидеть за деревом, кажется, что это игра света и тени, но нет… это мужчина. Видишь, как Лионелла улыбается? Она явно знает, что за ней наблюдают. И может показаться случайностью, что ее платье пришло в беспорядок и оголилось белое плечико… Но это не случайность. Не всегда мужчину пленяет красота лица. Такое ощущение, что они так и ищут, чем бы плениться. Вообще, если уж говорить откровенно, весьма странные создания.
Матушка очень выразительно посмотрела на меня, и я поняла, что вопросы задавать не стоит.
– На отборе может всякое произойти. Молодой Дрейн слишком самоуверен и не ожидает, что у него появится соперник. Но произойти может всякое, – повторила она с нажимом.
Настоятельница замолчала, резко оборвав речь, и мы продолжили путь. Я задумалась, что же означает эта история и зачем она была рассказана. Просто так матушка ничего не делает.
В молчании мы пришли в зимний сад. Странно, я никогда не замечала маленькую синюю дверцу, скрытую за кустом ароматной альроны, хотя часто приходила полюбоваться яркими розовыми цветами.
Матушка достала резной ключ и отперла замок. Мне пришлось согнуться, чтобы пройти в… Вот только куда? Каменные серые стены уходили вверх, но я не помню, чтобы в этой части пансиона была башня.
– Что это за место? – спросила я.
– Портал. Твой отец пожелал, чтобы ты соприкоснулась с тьмой и получила урок. Ты…
Матушка не договорила. Дверь затворилась с резким хлопком. А потом каменные стены исчезли, и я оказалась… дома. В нашей гостиной ничего не поменялось. Тяжелые шторы почти не пропускали свет, чтобы он не навредил книгам, которые в беспорядке разбросаны повсюду. Но это впечатление обманчиво, поскольку отец всегда знает, где что лежит. Большое уютное кресло развернуто к камину, в котором пылает и потрескивает жаркий огонь.
– Магда.
Перешагнув через пару древних свитков, я подошла ближе к камину. Отец сидел в кресле, закинув ногу на ногу. На его лице плясали отблески пламени.
– Я допустил ошибку.
Неужели! Я знала, что он передумает.
– О, отец!
Опустившись на колени, взяла его за руку.
Папа все-таки разорвал нашу помолвку с Силаном. Я испытала радость.
– Я ограждал тебя от реальной жизни. Ото всех опасностей и тревог.
С одной стороны, да. Но жить в пансионе непросто, отец. Весьма. Об этом я, понятное дело, промолчала. Тревог и опасностей у нас хватало.
– Граница