Только позже в ходе занятия она смогла поговорить о том, что хочет передо мной выглядеть женщиной (сидя вот здесь, как ребенок). Она хочет выглядеть привлекательной для меня, но сегодня тем не менее на ней эти потертые джинсы, потому что прошлым вечером ей было плохо и в автобусе хотелось спать. (Прошлым вечером у нее разыгрался приступ мигрени, а второй приступ произошел непосредственно перед визитом ко мне.) Сегодня я был с ней довольно груб. Например, недвусмысленно заявил ей, что хотя она говорит, что хочет мне понравиться, тем не менее намеренно делает все, чтобы разонравиться мне, т. е. не выполнила письменного задания. Я снова подчеркнул, и на этот раз это, кажется, до нее дошло, что за этим что-то кроется, и это, вероятно, связано с ее чувствами по отношению ко мне. Удивительно, но одновременно с тем, что она перестала писать, она перестала и разговаривать во время сеансов. Я также решил помочь ей проанализировать реальность, указав, что составление письменного отчета о прошедшем занятии является обязательным – это часть зрелого (хотя я употребил другое слово) контракта, который она заключила. Осталась невысказанной только скрытая угроза (и тут я совершенно серьезен), что я перестану с ней заниматься, если она не будет выполнять эту часть контракта. Это ее, кажется, немного охладило. Она сказала, что чувствует себя, как молодая студентка перед внештатным преподавателем.
Позже при обсуждении ее привлекательности как женщины она выразила определенное недовольство своим телом, в частности своими удлиненными малыми половыми губами. Из-за них она чувствует себя уродливой и не похожей на женщину. Подозреваю, что это сродни мужским опасениям, что у них маленький пенис. Так как она никогда фактически не сравнивала эту часть своего тела с чьим-либо еще и скрытно использует это для подпитки негативного мнения о самой себе, я в шутку спросил ее, на ком проводилась проверка.
Затем я задал вопрос, считает ли она, что теперь нравится мне больше. Она ответила, что да. Я спросил, когда это началось. Она заплакала, бормоча сквозь слезы, что, ей кажется, она должна говорить о себе неприятные вещи, чтобы понравиться мне и самой себе. Я так не считал и так ей об этом и сказал. Я рад, когда она просто более искренна в проявлениях своих чувств и перестает сопротивляться и отрицать проблемы. Пока она откровенна, мне лично все равно, приятные это по своей природе темы или неприятные. Она, кажется, это услышала, и мы закончили, полагаю, на более близкой и гармоничной ноте, хотя данный сеанс был для нее не очень приятным. Я попытался немного приободрить ее, напомнив, что следующая среда предшествует Дню благодарения, но я буду здесь, если она планирует прийти. Полагаю, что на самом деле я сказал следующее: «Вы мне действительно небезразличны, и я буду здесь, хотя это будет практически выходной день».
19 ноября
Джинни
Садясь в автобус, я сказала «рассеянная», и это стало ключевым словом для