– Ну-ка, Гектор, отделай его хорошенько так, чтобы я слышал. И проследи, чтобы его соплеменники не попали в мои сады.
Через несколько секунд раздались глухие удары и громкий вскрик. Меценат рассмеялся и подмигнул Иуде. Тот робко улыбнулся и с грустью в голосе сказал:
– О, добрый господин, они всё равно убьют меня, потому что не посмеют вернуться в Иудею, не выполнив приказа Анны.
– Иуда, если ты останешься у меня. Ведь ты хочешь остаться у меня?
– О, да, господин!
– И так, если ты останешься у меня, то тебя будет охранять мой Гектор.
Изумлённый мальчик недоверчиво осмотрел добродушное лицо сенатора и, сложив руки на груди, с достоинством поклонился ему, продолжая стоять в носилках на коленах.
– Я всегда буду помнить, что ты спас мне жизнь.
Вскоре длинная колонна клиентов со своим патроном достигла садов Мецената.
Глава пятая
В тенистой, прохладной аллее Меценат вышел из носилок и, сделав знак Иуде: следовать за ним, опустив голову, медленным шагом направился в сторону театра. Этот моложавый пятидесятилетний сенатор не был столь легкомысленным, каким он старался казаться для друзей. Его больно уязвила грубость Гортензия, но верный своим привычкам, Меценат под напускным добродушием скрыл обиду на друга. И, как всякий умный человек, постарался в душе оправдать его гневную вспышку. Сейчас Мецената смущала его двойственная позиция в отношении Тиберия и Постума. Он, как и Август, готов был поддержать Тиберия, понимая, что республике нужна железная рука, но его страшил двуличный и жестокий нрав полководца. А если к власти придёт Агриппа Постум…мальчишка…то все легионы в провинциях восстанут и вновь пойдут войной на Рим. Из двух зол нужно было выбрать наименьшее, то есть Тиберия. Но все друзья Мецената ненавидели наследника и были уверены, что Меценат поддержит их и деньгами, и авторитетом первого вельможи Рима. А он, на словах согласный с ними, в душе был против, и поэтому с досадой воспринимал своё поведение, как предательство. И обещал себе, уже в который раз, прямо изложить перед друзьями свою точку зрения. Но… Меценат со вздохом развёл руками.
Впереди скрипнул песок под чьими-то ногами, и сенатор поднял голову. Навстречу ему шёл, приветственно подняв правую руку, иудейский принц Филипп, сын Ирода Великого, который за год до своей смерти изгнал Филиппа из страны, подозревая его, как и прочих сыновей в заговоре с целью захвата царского престола и убийства своего отца, и лишил его наследства. Рядом с принцем шла Иродиада внучка Ирода юная жена принца, которая давно полюбила простоту римских нравов. Она в упор, не обращая внимания на мужа, рассматривала молодых мужчин. При виде Иуды, жена Филиппа быстро шагнула к нему и погладила его по щеке.
– Ах, какой хорошенький иудейский мальчик. Меценат, если он твой раб, то подари мне его.
Иуда, потрясённый тем, что его назвали рабом и тем, что женщина посмела прикоснуться к нему так, как могла это сделать только мать, в дикой ярости отшвырнул руку принцессы, воскликнул:
– Женщина,