Мул, на котором ехал Сулла, пронзительно закричал, качая головой в знак согласия. Но, постоянно помня о своем лице, Сулла не улыбнулся сообразительности мула. Он ждал. Ждал мази и рецепта ее приготовления. Первый приступ этой кожной болезни случился почти десять лет назад, когда он возвращался с Евфрата. Хорошая была экспедиция!
С ним был его сын, ребенок Юлиллы, который, став юношей, превратился в друга и наперсника Суллы. Раньше у Суллы никогда не было такого друга. Идеальный партнер идеальных отношений. Как они разговаривали! Обо всем на свете. Мальчик так много готов был простить своему отцу из того, что сам Сулла простить себе не мог. О нет, не убийства и не другие вынужденные преступления, на которые толкала его жизнь. Но недостаток здравомыслия, эмоциональные слабости, проистекающие из желаний и наклонностей, когда разум взывал: «Глупо, бесполезно!» Как серьезно слушал Сулла-младший, как он все понимал, несмотря на молодость! Успокаивал. Придумывал оправдания, которые тогда изливались словно бальзам на раны. И мир Суллы, походивший на бесплодную пустыню, начинал сверкать, расширяться, обещать такую глубину и масштабы, которые мог ему придать только этот любимый сын. А потом, благополучно прибыв домой, Сулла-младший умер. Вот так. Все закончилось в два обыкновенных дня, ничем не примечательных. Ушел друг, ушел наперсник. Ушел любимый сын.
Слезы подступили… Нет! Нет! Он не может плакать, не должен плакать! Если только одна слезинка скатится со щеки, начнется пытка. Мазь. Он должен сосредоточиться на мази. Морсим нашел ее в какой-то забытой деревне недалеко от реки Пирам в Киликии-Педии, и эта мазь успокоила, исцелила его.
Шесть месяцев назад он послал человека к Морсиму, теперь этнарху в Тарсе, и просил его найти ту мазь, даже если ему придется обыскать в Киликии каждое поселение. Только бы он отыскал ее! И что еще важнее, рецепт. Кожа Суллы опять стала бы нормальной. А пока он ждал. Страдал. Величие его возрастало. Слышал ты о таком, Помпей Великий?
Он повернулся в седле и кивком позвал едущих за ним Метелла Пия Свиненка и Марка Красса (Помпей Великий ехал сзади во главе своих легионов).
– У меня проблема, – сказал он, когда Метелл Пий и Красс поравнялись с ним.
– Кто? – спросил сообразительный Свиненок.
– О, в самую точку! Наш уважаемый Филипп, – сказал Сулла, и при этом ни один мускул не дрогнул на его лице.
– Ну, даже если бы нам не пришлось разбираться с Аппием Клавдием, Луций Филипп все равно остается проблемой, – сказал Красс, – однако, без сомнения, Аппий Клавдий – худшее из зол. Ведь Аппий Клавдий – дядя Филиппа, и, казалось бы, этот факт должен был помешать племяннику исключить Аппия Клавдия из сената. Так ведь нет же.
– Вероятно, потому, что племянник Филипп на несколько лет старше дяди Аппия Клавдия, – подхватил Сулла.
– И как именно