Я ощутила неимоверное одиночество, схватилась руками за голову и взмолилась о том, чтобы самолет рухнул. Или хотя бы оторвалась крыша, и меня вынесло наружу. Хотя, конечно, я не жаждала оказаться в такой же ситуации, как те несчастные люди в Андах, которым пришлось есть друг друга, чтобы выжить, но я все равно хотела бы исчезнуть.
И чтобы со мной был Майкл.
Просто страшно хотела. Я хотела лететь в свой медовый месяц, счастливая, держась с мужем за руки и…
– Лили, ты в порядке? – Гот встал со своего места и присел рядом со мной на корточки. Казалось, он искренне за меня переживает.
Какое ему до меня дело? Окончательно меня удивив, он мягким жестом положил руку мне на плечо.
– Мне уже лучше, – робко ответила я.
– Может, колы принести? От тошноты хорошо помогает!
Я даже ответить не успела, как он отправился куда-то. Меня ошеломила неожиданная доброта странного незнакомца. Ведь таким наверняка на всех вокруг наплевать? Спроси вы меня несколько минут назад, я бы сказала, что он скорее украдет у меня сумку и будет голым выплясывать в лесу вокруг костра.
Вернувшись, он открыл банку и протянул мне. Я сделала глоточек прохладной колы. Он оказался прав – мне немножко полегчало.
– Спасибо!
Сейчас он сидел совсем близко, и я решила использовать эту возможность, чтобы рассмотреть его получше. Хотя он и совершенно не в моем вкусе, я увидела в нем нечто привлекательное в стиле похабной рок-звезды или пиратов Карибского моря. На втором запястье, без браслета, с внутренней стороны было вытатуировано маленькое розовое сердечко, казавшееся таким неуместным рядом со второй, геометрической татуировкой. Можно сказать, что это было мило. Хотя в целом это слово к нему однозначно не относилось.
– Что она означает? – заинтригованно спросила я.
Гот опустил взгляд.
– Это на память о моей сестренке. Она умерла.
Сказав это, он ушел.
Я его явно обидела, и мне стало жутко стыдно. Обидела единственного человека во всем самолете, кто проявил ко мне добрые чувства!
Я наблюдала за тем, как он сел на свое место в надежде, что он обернется и я молча смогу принести извинения. Но этого не произошло. Он надел наушники и закрыл глаза.
Глава третья
Летать я не люблю.
Оказаться на высоте шести тысяч километров над уровнем моря в хваленой консервной банке – это абсолютно ненормально.
У меня в целом два ключевых страха. Во-первых, что мы просто рухнем и разобьемся всем на ужас, а во-вторых, что при посадке откажут тормоза и мы влетим в здание, все загорится и взорвется – разумеется, все это частично благодаря тому, что я видела по телевизору.
Но такого никогда не происходит (стучу по дереву).
На самом же деле каждый раз за секунду до посадки все подскакивают и кидаются за своими вещами, так что начинается грандиозное сражение за ручную кладь.
Я