Раньше такие ночи были редкостью, и Полина принимала их как подарок грустного одиночества, в котором она почему-то нуждалась. Теперь таких ночей стало слишком много, и Полина встревожилась, но как донести свою тревогу до Глеба, в какие слова ее облечь, не знала.
Поэтому ничего не менялось: утренние ритуалы оставались прежними, дни протекали все так же.
– Поля, – сказал Глеб, дожевывая последний тост и смахивая на пол крошки с широкой волосатой груди, – какие у тебя планы на день?
Он всегда задавал этот вопрос и днем несколько раз звонил, проверяя – делает ли она то, что задумала?
– Левкои высажу, – не задумываясь, ответила Полина, – табак душистый решила в этом году вдоль забора пустить. Рассада давно готова.
– Умница, – похвалил Глеб, – ты так мечтала о цветнике.
– Еще я позвала Марго. Она обещала приехать к обеду.
– Только не напивайтесь, – предупредил Глеб. – Выпейте бутылочку под сплетни, и хватит. Вечером мне ее опять домой отвозить, хотелось бы, чтобы дамочка была в форме, а не как всегда.
Он встал из-за стола, с хрустом потянулся массивным, начинающим грузнеть телом и пошлепал одеваться.
Полина быстро убрала посуду, смела крошки и побежала следом – завязывать галстук.
Галстуков у Глеба было множество: их можно было назвать его маленькой слабостью. Мужчины его круга часто зацикливались на мелочах, пытаясь сделать их своей фишкой: кто-то щеголял портсигарами, кто-то запонками, а Глеб избрал предметом обожания галстуки. Полина, открывая шкаф и созерцая бесконечные разноцветные ленты, свернутые и висящие змеями, матовые и глянцевые, шелковые и шерстяные, однотонные и узорчатые, никогда не терялась.
Именно ее руками должен был торжественно извлечен нужный галстук, и ее руками он должен быть безупречно завязан.
Рубашки Глеб тоже практически коллекционировал, но особенного пиетета к ним не питал – они были просто фоном.
Сегодня он избрал бледно-розовый «фон», настолько светлый, что Полина еле-еле уловила оттенок.
– Галстуки, галстуки… – пробормотала она, вытаскивая нужные. – Выбирай: либо в тон, либо вот этот, классика Barberry… Или – вишня.
– Клеточку, – выбрал Глеб, и Полина потянулась к нему повязывать галстук.
Его лицо наклонилось к ней, и Полина внимательно всмотрелась, пока пальцы привычно двигались вокруг шеи Глеба.
Лицо как лицо. Квадратное. С морщинами на лбу, и уже глубокими. С мощной челюстью, немного даже обезьяньей… После бритья кожа кое-где красноватая. Волосы модного оттенка «соль с перцем». Глеб хотел поседеть именно так, поседел рано и даже обрадовался.
Глаза светло-карие.
Полина быстро отвела взгляд. Светло-карие глаза Глеба смотрели на нее с гордостью, теплом и восхищением.
А она? Она-то разглядывает его равнодушно, как следователь, дознаватель, как преступника она его рассматривает.
Как