– Прости. Быстро как-то всё случилось. Раз – и пропало… Только лицо заметил, а где она, что с ней – ничего не понятно.
Пьер разочарованно отстранился. Но тотчас в глазах мелькнула сумасшедшая радость
– Но ведь живая, да? Скажи, точно живая?
– Точно. – кивнул Назар. – Моргнула. Только и впрямь худа. И серая прям какая-то: то ли темно вокруг, то ли сама бледная, не разглядел толком.
И застонав, схватился за голову. Снова накатило…
Пьер кинул на него тоскливый взгляд. Протянул распятье.
– Держи. Тебе ведь от него лучше? Ничего: что единый раз удалось, рано или поздно снова получится. Ты пока отдохни, брат, а потом, как силы вернутся, попробуешь ещё, да?
Назар помолчал, прислушиваясь к себе.
– Попробую. Я кое-что запомнил. Вдругорядь легче пойдёт.
Просторный, заставленный шкафами с книгами и диковинами, кабинет Председателя трибунала Инквизиции ничем не выдавал грозного титула своего хозяина, и более походил на обиталище какого-нибудь учёного мужа на покое. Мягко, трепетно танцевали в камине языки пламени, бросая отблески на лица двоих, устроившихся напротив в удобных креслах; на отполированную солнцем и временем лозу, оплетающую массивную бутыль, на тёмное стекло; играли в бокалах, на треть наполненных душистым терпковатым вином, в бусинах чёток в руках гостя и на нагрудном кресте хозяина…
– Сама мысль свести слышащего и видящего не нова, брат, – продолжил свою мысль хозяин кабинета. – Но, насколько мне известно, полноценного обмена Дарами ещё не наблюдалось. И всё же ты решился на очередной эксперимент?
Могучие плечи собеседника затряслись от добродушного смеха.
– Полно, брат, какой эксперимент? Желание подтолкнуть к развитию Дар одного и помочь другому, не более. А ежели при этом два юных таланта поделятся способностями – хвала Всевышнему и провидению, что сводит людей вместе, и в местах, столь странных, как это.
– Ежели… – скептически повторил Великий Инквизитор, потерев щетинистый подбородок. – Но мне отчего-то слышится уверенность в твоём голосе, брат Тук. Словно ты отгораживаешься этим словом лишь из одного опасения сглазить.
– Полно, брат Дитрих, я не суеверен. Просто допускаю определённый процент неудач в каждом опыте.
– Но этот, нынешний опыт, ты заранее видишь успешным?
Брат Тук кивнул. С удовольствием пригубил старого эстрейского, растёр на языке, насладился букетом…
– Есть у меня, порой скорбного головой, кое-какие мыслишки по этому поводу. Иной раз излишнее усердие не идёт на пользу науке, брат мой. Хотя, возможно, это всего лишь мои досужие домыслы…
Отставил бокал.
– Но вот тебе факты: в предыдущих попытках обмена или возможного дележа способностей приглашались весьма одарённые слышащие и видящие, так? Достигшие пика своих возможностей.
Дитрих глянул заинтересованно из-под седых кустистых бровей.
– Разумеется.
– А почему?
– Ты не хуже моего знаешь причину.