– Олявера – неделимо, – прожурчала новая знакомая. Что это был за голос?! Переливы китайских колокольчиков на двери цветочного магазина? Ласковый лесной ручей в мае? Нет, это её, ни с чем несравнимый сладкозвучный тембр, отдающийся эхом в третьем ухе третьего глаза. – Для постоянных Оля, для проходящих Вера. И да, Чарльз Диккенс мой любимый писатель на данный отрезок времени, а может и до конца совокупности всех моих отрезков, пока не знаю, смерть покажет, если не забудет.
«Бля—я—я» – подумал я и застыдился своих предсказуемых причудливых мыслей, вдруг она, как и мои дзен—приявленцы мысли читает. Так перед ней неудобно стало, но больше ни с кем рядом так приятно не бывало. Но и мысли не было, что это она, моя искомая цель, назначенная явленными мне гостями. Было просто по—кайфу. Тут же сидел у компа мне уже знакомый «Швахц», так его звали, потому что он сказки писал и публиковался на ЛитРес и Ridero под этой псевдой, модифицированной от сказочника «Шварца». Как звали по паспорту я не знал, да мне и незачем.
Посидели, потрындели, музыку древнего Цоя—пророка посмотрели и такого же мёртвого Веню Дыркина по Ютюб, потом пока ещё живого, но древнего нашего земляка из Дзержинска Чижа—Чигракова, его «Письмо Егору Летову» про Дзержинск было для нас открытием не совсем приятным:
«В парке Ленинского Комсомола
Изнасиловали девочку двенадцати лет»
У нас нет парка на проспекте ЛенКома, но есть там кладбище51, на месте которого, говорят, хотели сделать ещё один городской Парк Культуры и Отдыха. Вполне вероятно, после случая изнасилования двенадцатилетней девочки с парком решили повременить. Изнасилование, цепь и разговоры о строительстве парка наверняка имели место быть порознь, у нас часто насиловали, может не так часто как в Индии52, и всё же, но поэт их представил в недалёкой перспективе единым целым. А так же парком он мог назвать мемориал, открытый на кладбище53. Впрочем, скорее всего Чиж под «парком» имел ввиду идеологию марксизма—ленинизма, а под девочкой Святую Русь54. Просветились древним фольклором и разошлись около полуночи. Точнее мы со Швахцем по домам, нам по—пути на бульвар Космонавтов, Олявера осталась у Джанки на ночь. Я ушёл с намерением подкатить к Олевере.
На следующий день, в свой выходной, встал пораньше, около 9—ти и тут же побежал к ДжаNET, надеясь застать Олюверу. Но она уже укатила в универ в НиНо55.
– У Оли кто есть? – спросил я ДжаNET, нежившуюся в постели с книжкой, кажется с Джойсом, с Сартром или Кафкой, или со всеми вместе, литературная групповуха – это у неё обычное дело.
– Ха, – воскликнула та. – Она тоже про тебя спрашивала. Вы бы так ничо вместе смотрелись, гламурненько. Не, даже готичненько. А, один пенис… Два трупа они и в Караганде два трупа.
– А по—сути, без лирики?
– Я сказала как есть, что ты с Шосси