– Папа, а мы с дядей Колей ходили в цирк, а скоро поедем в Питер! – сообщил с порога сынишка, обнимая Андрея.
– А ну, марш в постель, уже поздно, – закричала жена и втолкнула упирающегося сына в спальню, – я сама все папе расскажу.
– Андрей, нам надо поговорить, – Надя, плотно прикрыла дверь спальни, знаком приглашая мужа пройти на кухню.
«Ну вот, все и разрешилось», – подумал Андрей. Напряжение, вызванное неопределённостью ситуации, спало, щемящая сердце тревога растворилась.
– Картошки хочешь?..
– Что?.. Какой картошки? – Надя была удивлена и озадачена, она готовилась к бою и не собиралась расслабляться.
– … Жареной, – сказал Андрей и улыбнулся.
Обезоруженная его улыбкой, Надя растерялась, но взяла себя в руки.
– Андрей, я ухожу от тебя, у меня давно есть другой мужчина, он меня любит и сможет создать нам с сыном условия для достойной жизни. Он бизнесмен, у него крупное дело в Питере. Мы уезжаем через месяц. Квартиру и машину я продаю. Половину денег за машину оставлю тебе – все-таки это был подарок нам обоим. На алименты подавать не буду. Думаю, так будет справедливо, – выпалила она на одном дыхании.
Андрей понимал, что остается без жилья: на деньги от продажи машины нельзя купить даже комнату в Подмосковье.
– Жалко, что ты не хочешь картошки, – медленно произнес он, обдумывая, как ему поступить. Он знал жену, что-то говорить, объяснять, доказывать, обижаться было бессмысленно. Надя уже все давно решила и просчитала все варианты.
Андрей достал с антресолей походный рюкзак, сложил самые необходимые вещи, забрал из книжного шкафа несколько раритетных книг по медицине. Зашел в спальню, присел на кроватку рядом со спящим сыном, погладил его русые, непослушные волосики, поцеловал в щеку…
В комнату вошла раздраженная Надя.
– Ну, хватит, разбудишь ребенка, к чему сейчас эти телячьи нежности. Надо было раньше о семье думать. Ты не любил никогда ни меня, ни сына, у тебя на первом месте – работа, на втором – работа, на третьем – тоже работа. А обо мне ты вспоминал, только когда потрахаться надо было, да и то…
Андрей понял, что Надя хочет спровоцировать его на скандал, разбудить сына и закатить при нем истерику, чтобы как-то оправдаться перед собой за измену, за развал семьи.
– Прекрати! – оборвал он жену и вытолкнул ее из спальни.
Но Надя продолжала наступать.
– Ты подлец! Предатель! Импотент! Ты загубил мою молодость!.. Ты?.. Ты?..
Она специально выбирала самые обидные, самые нелепые, наиболее ранящие обвинения. Ее слова жгучей ноющей болью отдавались в сердце, спазмом прокатывались по телу. Андрей непроизвольно сжал кулаки: «Ну, зачем она так, можно было бы хоть расстаться по-хорошему. Почему, когда уходит чувство, которое считали любовью, мы стремимся причинить боль партнеру – оскорбить, унизить?»
А Надя,