Катюша была из Украины, в тот момент она жила у подруги. Утром того дня подруга ясно дала понять, что Кате нужно срочно подыскать себе другое жилье, так как она будет жить со своим новым парнем, а третий, как известно лишний.
– Она меня уже практически выставляет на улицу, – рассказывала она Саше на их втором свидании.
– Хочешь, поживи у меня, пока не найдешь жилье, – предложил Саша.
Он был без ума от Катюши, влюбился в нее с первого взгляда, и думал, что такого не бывает, да еще и в его возрасте. Кате же было девятнадцать лет. Она была умна и хитра, за свою недолгую жизнь, наученная войной и нищетой, она поняла, что практически все можно купить за деньги. Она была не прочь их заработать, но без документов и образования ей не светила большая карьера. Не так давно она в разговоре все с той же подругой поняла, что нужно найти богатого мужика, родить ребенка и сесть ему на шею. Это лучший вариант. Но богатые мужики в метро не ездят, где их взять? Оказалось, что иной раз ездят, Кате несказанно повезло, и она вцепилась в этот шанс. Через неделю она переехала жить к Саше. Сначала она говорила, что ищет жилье, попутно пекла пироги, стирала рубашки, вылизывала квартиру, была необузданной и раскрепощенной любовницей, и через месяц Саша сказал ей, что это ее дом, и никуда он ее от себя не отпустит.
Все были счастливы, до знакомства с мамой. Ольга Сергеевна хоть и не подала виду, но сразу смекнула, в чем тут дело. Сначала она ничего не говорила Саше, ведь можно совместить приятное с полезным. Ну хочет девка хорошо утроиться в жизни, здесь ее не в чем винить, все хотят, главное чтобы она Сашеньку не использовала, а тоже любила, тогда и горевать нет повода.
Когда Саша покупал квартиру, главным критерием была близость к дому матери, жить в одном районе было обязательно. Несмотря на это с течением лет он все реже заглядывал в гости, работы много. Последние несколько лет мы с Ольгой Сергеевной, гуляя по вечерам, ходили к Сашиному дому. Хозяйка садилась на лавочку и смотрела в его окна, даже когда в них было темно. Я чувствовал такую же темноту, зияющую у нее внутри, ей было очень одиноко. Тогда я подходил и клал голову ей на колени. Она не слышала, но я