Сто два года. Лена Добужинская

стихами! Я сидела напротив родителей и увидела, как мама окаменела. Ни слова не произнесла, улыбаться, правда, перестала.

      Закончился юбилей. На следующий день звонит любимая подруга, а Аня – Нюка для самых близких – разговаривать с ней не хочет.

      – Нюка! Возьми трубку, это Ева.

      – Скажи – меня нет.

      – Почему? Я тебе говорю – это Ева.

      – Я слышу. Разговаривать с ней не буду.

      – Глупости какие! Разбирайтесь сами, я ушел.

      На следующий день всё повторилось. Трубку не берет. И во все последующие дни – то же.

      Отец, наконец, не выдержал.

      – Ты что же, вообще больше с ней не будешь разговаривать?

      – Вообще.

      – Да что она такого сделала? Подумаешь, какие-то стишки сочинила! Теперь из-за этого полвека дружбы псу под хвост?

      – Ты не понимаешь.

      – Не понимаю. Вас, баб, не поймешь. Всё. Я умываю руки.

      Ева, в ужасе от того, что натворила, не очень-то и понимая, что именно, в истерике звонит мне и умоляет уговорить маму ее, Еву, простить.

      Приезжаю.

      – Мам, ну, прости ты её, глупую. Не хотела же она, в самом деле…

      – Леночка, я тебе отказать не могу, но прошу тебя, не уговаривай меня.

      И заплакала.

      Я отступилась. Многое я тогда про мою маму поняла и поразилась силе ее характера, той абсолютной невозможности простить близкого, дорогого человека именно потому, что близкий и дорогой. Мне кажется, что и во мне есть эта невозможность прощения. От мамы. И боюсь, не дай Бог, когда-нибудь проявится.