– Жалкая рабыня, – усмехнулся владыка. – Однако, вызывает желание.
Начинает гладить ее рукой по спине. Господи… Девочка закусила губу, посматривает на меня жалобно! Мол, спаси… А что я?! Что могу?! Выть хочется. Вот оно горло златовласого! Обнаженное, если напрячь зрение черное, видны вены! Могу вцепиться зубами акульими. Я – хищница, вот только меня прикончат тут же. А зубы на ожерелье победителю.
– Почему все жалкие вызывают желание? – Произнес вдруг блондин с некой обидой. – Мы, Нашедшие, имеем привилегии, но не имеем честь видеть ее так часто, как он! Лживый, жалкий, никчемный, лишившийся клана.
– Не нужно гневаться, друг мой, – пропел елейно златовласый, гладя по волосам девочку. – Не бойся меня, рабыня, ты красивая. И ты в моей власти
– Солгавший владыка жив, – продолжает блондин раздраженно. – И он ближе к ней, чем я!
То посмеивался, теперь злится. Да так, что мурашки по телу катаются и ржут. Руки продолжают подрагивать приступами, гребнем бы не поцарапать нежную кожу расслабленного владыки. Почему – то не тянет к этим. Больше в них женственности, нежели мужества.
Владыка продолжает лапать рабыню! Уже ладошкой под платье полез! У той в глазах слезы стоят, вот – вот разревется.
– Хватит, ты не стараешься, рабыня, – это уже адресовано мне. Да я вообще забылась! Мысль промелькнула тревожная. А что если речь о…
Поворачивается ко мне, прекратив домогаться до рабыни. Хватает за талию и усаживает на второе колено, не успела и глазом моргнуть! Сердце колотится в ребра истерично. Смотрим друг на друга с девочкой. Сочувствуем друг другу. Она не хочет этой близости. А как не хочу я!
Музыка разгорается с новой силой, владыки оживились, смеются в голос. Рабыни божков развлекают и кормят, некоторых даже с руки. Ладонь мощная и жаркая касается моей спины, и весь мир вокруг меня, живой, воздушный, звуковой и ароматный уже не важен. Только моя спина и эта мерзкая пакша. Душа готова вывернуться наизнанку от осознания того, что я в его полной власти.
– У тебя тело воина, рабыня Валерия, – произносит владыка, поглаживая по спине, что сейчас натянута, как струна. – Напряжена? От чего ж? Тебе не нравится?
Издевательский тон уничтожает мое самолюбие. Блондин снова посмеивается, успокоился быстро. Но я уяснила для себя, что Клесана его больная тема, хм…
Поднимаю голову к златовласке. Смотрю прямо, он в ответ своими пожирающими зелеными глазами. Брови прямые густые из золота вверх вздергиваются.
Сдаться бы на милость, покориться. Но мозг – то работает лихорадочно!
– Позволь станцую для тебя, хозяин, – говорю с настойчивостью. А внизу живота слабеет все, что готова описаться… Такие заявки могут стоить мне многого. Но я должна отвлечь его от нас обеих! Лучше сама затанцуюсь до смерти, чем буду сидеть у него на колене и чувствовать омерзительные