Бальмонт и Япония. Елена Дьяконова

резко отклоняется от традиции старых школ, но в его душе живет аромат большого искусства, и благодаря тому, что бы ни рисовал Хиросиге, все будет под его кистью в том глубоком и хрупком пафосе, который он унаследовал от мастеров прошлого»[172].

      О Хиросигэ вспоминал и критик Валериан Чудовский, постоянный сотрудник «Аполлона» и секретарь редакции этого журнала, причем в контексте, весьма неожиданном, – в рецензии на первый сборник Анны Ахматовой.

      В стихах А. А. очень много «японского» искусства. Та же разорванность перспективы, то же совершенное пренебрежение к «пустому» пространству, отделяющему первый план от заднего плана; то же умение в сложном пейзаже найти те три дерева, которые наполнят растительностью целую местность, или тот единственный, едва намеченный конус, который даст ощущение чрезвычайной «гористости».[173]