– Михалыч, ты чего спишь? Дуплись, давай!
Олег Михайлович затянулся прилипшей к нижней губе «беломориной» и с размаху вбил в столешницу глазастую костяшку шесть на шесть. При этом взгляд его как антенна локатора провожал стройные ножки, скрытые до колен крепдешиновой юбочкой «солнце-клеш». Отбивая каблучками две четверти, эти ножки уносили их обладательницу в направлении арки, на выход со двора.
– Смотри, Петрович, твой опять замечтался, – толкнул в бок соседа тощий мужичок, лет около шестидесяти, в засаленной клетчатой ковбойке.
– Михалыч, сойди с конца! – улыбаясь щербатым ртом, до половины прикрытым давно не стрижеными усами, прошепелявил Петрович.
– А? Что? – Олег Михайлович глянул на доминошные костяшки, зажатые в ладони, и резюмировал: – Нет у меня конца.
– Есть, есть, – Петрович хитро подмигнул соседу. – Конец что у жеребца, не ровен час, наступишь.
Компания доминошников рассмеялась.
– На свиданку твоя краля побежала, – заметил парень лет тридцати, сидевший напротив мужичка в ковбойке. – Рыба!
Он шлепнул на стол фишку и пододвинул ее к дублю шесть на шесть.
– Считайте!
Парень достал из кармана узких «стиляжьих» дудочек не начатую пачку «Шипки», вскрыл упаковку и ловко закинул в рот сигарету.
– Дай спичку, Михалыч!
– Тебе-то какое дело? – Олег Михайлович бросил на столешницу коробок. – На свиданку, не на свиданку… У девки свои дела.
– Хороша Маша, да не ваша, – паренек выпустил густую струю дыма.
– Сашок, иди… Сам знаешь, куда. Не то схлопочешь, понял?
Олег Михайлович поднялся, выплюнул потухшую папиросу, попрощался с компанией взмахом руки и зашагал ко второму подъезду, бросив через плечо:
– Пока!
– Пропадает мужик, – Петрович начал укладывать фишки домино в пластмассовую коробочку. – Зря ты его расстроил, Сашок! Еще бы одну партеечку сгоняли.
– А чего ему с Любкой-то не живется? – Сашка еще раз затянулся и выпустил дым колечками.
– Мал еще. Женишься – узнаешь, – тощий мужичок в ковбойке потянулся к «Шипке», оставленной Сашкой на столе, но тот успел схватить ее и сунуть в карман.
– Свои надо иметь!
– Пилит она его постоянно, – пояснил Петрович. – Мужика в нем не видит. Командует им, полковником-то, понял? Скоро вообще бабы нами управлять станут. Вон, уже и в космос бабу запустили…
– Да, уж, – мужичок в ковбойке спешно поднялся и засеменил в свой подъезд, видимо вспомнив, что его самого заждалось начальство в виде собственной старухи.
Олег Михайлович закончил войну майором. После войны остался служить в ПВО, до полковника дослужился, а три года назад, в шестьдесят втором, его направили в один из секретных НИИ представителем заказчика. Работенка не пыльная, со службой в войсках не сравнить. И зарплата неплохая, квартиру в Москве дали. Чем не житьё? Да вот беда – личная жизнь не заладилась. С женой скандалы чуть ли не по два на день. А все из-за чего? Детей нет, не дал бог детишек-то. Вот и не на кого женщине эмоции выплеснуть – за двойки там поругать или за порванные штаны. Да и Олегу Михайловичу некого на рыбалку взять или свозить в парк культуры, а в минуты раздражения – и подзатыльник отвесить. Вот так и живут, друг на друге вымещают всё, что на душе накипело.
Подумывал Олег Михайлович о разводе, да нехорошо как-то. На партийном собрании начнут прорабатывать, того и гляди понизят в должности за аморалку. Хотя какая может быть аморалка в разводе-то? Но лучше, пожалуй, повременить еще пару лет до отставки… А лучшие годы уходят. Сейчас уже сорок три, а там вообще сорок пять стукнет. И кому, спрашивается, такой старый хрыч понадобится?
А Машка-то из тридцать второй квартиры, ох и хороша, молодка! Двадцать восемь лет, а на вид так – двадцать семь. И там, и сям – везде все в норме, есть на что посмотреть и за что подержаться. И на лицо – милашка. Но мать-одиночка, правда. Не то разведенка, не то так, без мужа мальца нагуляла. Пацану скоро восемь, рыжий, вихрастый, на мать чем-то смахивает. Да Олегу-то Михайловичу все равно, он и с ребенком взял бы. Коль уж своих-то у него нету.
* * *
Возвращался как-то Олег Михайлович с работы, да обронил ключи у подъезда. Нагнулся поднять, вдруг спину прострелило. И как назло в этот миг прозвучало сверху:
– Здравствуйте!
Олег Михайлович так в согнутом виде и повернул голову. Перед ним стояла Мария. В смысле – Машка из тридцать второй квартиры. Превозмогая боль, Олег Михайлович распрямился и изобразил на лице улыбку. Не показывать же молодке, какая он больная развалина!
– Здрасте, – он машинально козырнул, приложив руку к фуражке.
– А вы можете мне помочь полку повесить? – сразу взяла быка за рога Маша.
– С удовольствием, – промямлил Олег Михайлович.
Он