– Обычно я и так знаю, о чём думаешь ты, и у тебя то же самое. Но и озвучиваем тоже, – стараясь не растеряться и говорить уверенно, ответил младший.
И снова он помолчал немного и добавил:
– А сейчас я вижу, что тебя что-то тревожит, но не могу понять причину этого, потому и спрашиваю.
– Меня ничего не тревожит, – угрюмо ответил старший.
– Леон… – умоляюще протянул Дориан. – Не ври мне.
– Я не вру, – Леон снова отвёл взгляд и передёрнул плечами, скривился от боли.
– Леон, не дёргайся, тебе же будет больно, – заботливо проговорил младший, мягко придержав близнеца за плечо.
Леон снова посмотрел ему в глаза, взгляд у него был хмурый, непонимающий.
– Всё в порядке? – вкрадчиво спросил Дориан.
Старший едва заметно кивнул, а Дориану захотелось взвыть.
– Леон, прошу тебя, не молчи. Я уже наслушался твоего молчания, оно мне теперь в кошмарах снится.
И снова слова младшего остались без ответа, он всё больше терялся. Он вновь начал что-то рассказывать, но достаточно быстро замолк, потому что видел, что его болтовня Леона не увлекает, а даже напрягает.
Тяжело вздохнув, Дориан опустил голову и взял близнеца за руку. Ведь именно посредством прикосновений они всегда мирились, показывали, что, несмотря на все обиды, продолжают любить друг друга. Но Леон убрал руку, разрывая и этот контакт. Для Дориана это ощущалось больнее любого удара.
– Леон, в чём дело? – спросил он. Голос предательски дрогнул.
– Не надо… – старший снова нахмурился и отвернулся.
– Леон, тебе неприятны мои прикосновения?
– Ди, тебе неприятно от того, что я близко?
Дориан прикусил губу и шумно вдохнул, пытаясь сдержать накатившие слёзы. В груди стало больно и горько от воспоминания о том, как когда-то Леон задавал ему этот же самый вопрос.
– Леон? – напомнил о себе младший, подсаживаясь ещё ближе, упрямо не желая верить в то, что близнец может не желать его присутствия.
– Я хочу побыть один. Ты же сам говорил, что сделаешь для меня всё, о чём я попрошу. Просто оставь меня в одиночестве, – говоря, Леон мельком посмотрел на близнеца и вновь отвернулся.
Разговор окончен.
Для Дориана просьба старшего стала полнейшим шоком; губы младшего едва заметно шевелились в попытке что-то сказать, но слова оставались беззвучными. Самым страшным его кошмаром было то, что ему придётся оказаться на месте Леона: не просто помогать близнецу восстановиться, а заново выстраивать отношения с ним, натыкаясь на холодность, равнодушие и даже открытую неприязнь. И вот теперь этот кошмар сбывался.
Гулко сглотнув вставший в горле ком, Дориан заставил себя ответить:
– Хорошо,