Подумав пару секунд, Дориан кивнул.
– Я согласен.
– В таком случае – до встречи. И попрошу вас не приезжать заранее.
Дориан собирался в каком-то отуплённом состоянии, если бы не друзья, он бы ушёл из больницы босиком. В этом раз они с Леонардом всё-таки доехали до дома.
Заходя в квартиру, Дориан ожидал увидеть разруху и груды хлама, некогда бывшего мебелью и убранством интерьера, – то, что он запомнил, уходя, и забитого, нечёсаного Лео. Но нет, в квартире было почти чисто, а пёс был ухожен и досмотрен, только взгляд у него был тоскливый, потому что он сутки сидел в одиночестве, а в одиночестве он чах, как и его хозяева.
Несмотря на то, что ехала крыша, темнело в глазах и выламывало суставы, Леон убирался в квартире, пытаясь отвлечься таким образом от ужасающей ломки, устранял погром, который сам же навёл. И он заставлял себя ухаживать за Лео, даже выгуливал его хотя бы один раз в день, потому что тоже любил его, и потому что понимал, насколько это важно для Дориана.
Это было лучшим подтверждением того, насколько велика разница между тем, когда человека что-то заставляет завязать с наркотиками, и тем, когда он принимает решение бросить самостоятельно, столкнувшись с тем, что может потерять нечто куда более важное, нежели обманчивый кайф. У Леона был стимул бороться, и он боролся, пока мог. Вот только в одиночку победить не сумел, слишком уж силён был противник.
И от понимания того, что слова Леона о том, что он не принимал все те дни, были не пустым звуком, на плечи Дориана свалилось невыносимое чувство вины, а губы изломало от горечи. Это он и только он был виноват в том, что сейчас Леон был в реанимации между жизнью и смертью. Нужно было просто напугать близнеца, чтобы он задумался, а потом вернуться и поддерживать его на невозможно сложном пути избавления от зависимости. А Дориан упёрся и не вернулся, даже выслушать его не захотел. Даже не потому, что больше никогда не хотел его видеть – конечно, хотел! – а потому что гордый и принципиальный.
Подойдя к Лео, Дориан опустился на колени и, сгрёбши его в охапку, прижал к себе, зарываясь носом в шелковистую шёрстку. Он ведь бросил и его тоже, даже придумал себе оправдание своего поступка.
– Прости меня, Лео, я больше не уйду, – прошептал Дориан, не отпуская любимца, и громко шмыгнул носом.
Он так и замер на долгие десять минут, совсем не двигался, даже головы не поднимал. Лео не пытался вырваться из его объятий, хоть ему и было неудобно в таком положении, он чувствовал, что нужен хозяину.
Всё-таки подняв голову и заглянув любимцу в глаза, Дориан проговорил:
– Его нужно выгулять…
Это было очень правильное решение, потому что Лео терпел уже сутки, но терпение его было на пределе.
– Давай я займусь этим, а ты пока поужинай, – ответил Леонард.
– Не надо, – младший Ихтирам отрицательно покачал головой. – Я не хочу есть.
– Дориан, питаться надо. Когда ты ел в последний раз?
– Не знаю.