Стакн. Мягкий он, добрый, хороший, не то что камни его. Великий искусник. Сам без жены остался – девушки той семьи, к которой мог свататься, по сердцу не пришлись, и мягкий Стакн проявил твёрдость. Говорят, сохнул в молодости мастер по красавице из своей семьи, потому и ходит в бобылях. Если это правда, то сейчас Стакн безразличен не будет, вот только что ему больная память подскажет: защитить того, кто посмел пойти против жестокого закона, или же покарать? Вразуми, мудрый Лар, мастера на доброе решение!
Муха. Странный он, этот Муха, щупленький, кажется – одним пальцем свалишь; ан нет. Худой, да жилистый; покрепче иных, у кого плечи в ворота не сразу проходят. Семья его издавна рекой живёт, лучшие рыбаки все родом оттуда. И Муха – главный. Реку любит – не сказать как. Головой не больно-то светел, а все до единой рыбьи хитрости да ухоронки знает. Муха мужик не злой, прошлой осенью за Таши заступался, но последние дни ходит мрачный как туча – обмелела Великая, ушла вода… что-то дальше будет. Ох, не оберёшься беды с Мухой, коли обиду за реку начнет на Унике отыгрывать.
Туран. Из нижнего селения. Упорный и упрямый, как сам Лар-прародитель. И крепко за старину держится. Зачем, почему, отчего – не важно. Обычай – и всё тут. Жестокий человек Туран. Если роду надо – значит, надо. С этим всё ясно, пощады ждать нечего, будь ему хоть родной сын.
Бараг. Его семья большей частью в дальнем выселке обитает, возле горных лесов. Говорят, они с великанами дело частенько имеют… Хитёр Бараг, тороват – но вроде бы не злой.
Свиол. Этот в пахотных делах сведущ. Его семья, пожалуй, самая многочисленная в роду. А вот охотники их подкачали. Тейко, правда, из ихних будет… Вот этот уж точно не пощадит. Таши вздрогнул.
Из старейшин последний – Лат. Таши досадливо сморщился, вспомнив главу своей семьи. Вообще-то полагалось бы Лату сидеть выше прочих старейшин – потому что из этой семьи вышел нынешний вождь, Бойша. Власть старшего в семье велика, иные и вождями помыкать умели – да только Лат не таков. В рот Бойше смотрит, слова поперёк не скажет. И на советах всегда молчит – до тех пор, пока вождь слово не изронит. Лата уж и спрашивать перестали. Зачем? Бойшу они и сами услышать могут.
Матхи, шаман. От него-то, понимал Таши, более всего зависит – что станет с Уникой. Ловок шаман. Говорить красно умеет. Слова плетёт – что искусный мастер Стакн желвак кремня обкалывает. Каждое слово – по месту. С одной стороны, обязан шаман закон поддерживать, обычай блюсти, потому что кому ж, как не ему, знать, что предков да Мать разгневать может, а что нет. И умён Матхи, и хитёр, даром что слепец. Может так дело повернуть, что люди Унику тут же начнут камнями забрасывать… чтобы потом на них же бездыханное тело спалить. А может – и так, чтобы оправдали. Велика власть шамана. Он волю предков толкует.
Ну и остался последний. Бойша, вождь. Хороший вождь… и к Таши по-людски относится. На испытании душой