Стрегон хмуро взглянул на невежу, испортившего ему новые сапоги, но, к собственному неудовольствию, увидел лишь промокшего до нитки мальчишку, спешащего укрыться от дождя. Обычного, невысокого, закутанного в плащ юнца, с головы которого тоже сполз капюшон, открыв совсем еще молодое, безусое лицо, облепленное мокрыми каштановыми прядями.
Он плохо рассмотрел подробности, просто отметил, что парнишка хорош собой, но заострять на этом внимание не стал. А вот его глаза неожиданно заставили Стрегона нахмуриться – большие, светло-голубые, каких просто не бывает в природе. А если и бывают, то не у людей. И светилась в этих глазах такая оторопь, такое искреннее смятение, что наемник с досадой поджал губы.
– Ты?! – неслышно выдохнул потрясенный до глубины души пацан, отшатнувшись от него, как от самого Торка. Даже за грудь схватился, словно за пазухой у него висел спасительный оберег. Но почти сразу понял, что ошибся: на долгое мгновение замерев, он вдруг как-то разом осунулся. А потом и вовсе отвернулся, пряча погасший, тоскливый взгляд. – Прошу прощения. Обознался.
Стрегон так же хмуро кивнул, про себя подумав, что его-то как раз сложно с кем-либо перепутать, – длинные седые волосы, стянутые на затылке в хвост, и блекло-голубые глаза не слишком-то сочетались с его жестким, обветренным лицом, лишенным какого бы то ни было изящества. Крепкая фигура воина, жилистые руки, твердые мозоли на ладонях от постоянных упражнений с оружием. Немало рубцов, расчертивших его тело причудливой вязью шрамов… Он не был старым – не так давно разменял пятый десяток, в самую силу вошел, однако белые волосы, как какое-то проклятие, носил на голове с детства. Точно так же, как его отец, дед… и еще пять поколений предков, на которых всю жизнь стояла несмываемая метка полукровки.
Когда-то внешний вид доставлял ему беспокойство. Когда-то чуть заостренные кончики ушей сводили с ума, а цвет волос заставлял кипеть от ярости, едва Стрегон подмечал отвращение на чужих лицах. Полукровка, и этим все сказано. Как позорное клеймо, как жестокая метка, ненавистный ярлык, от которого не было никакого спасения. Эта слава тянулась за ним с раннего детства, словно навязчивый бред. И никому не было дела до того, что эльфийской крови в нем не половина, а лишь жалкая часть, щедро разбавленная человеческой. Что у настоящих полуэльфов глаза красные, а не голубые, волосы светлеют не с рождения, а лишь по достижении совершеннолетия. Но никто не хотел ничего понимать или слушать: люди видели его лицо и каждый раз отворачивались. Точно так же, как этот безусый пацан сегодня.
Правда, сейчас Стрегона это почти не задело. Ничто не промелькнуло в голове, кроме мимолетной мысли о забрызганном плаще и смутного сожаления об ушедшем детстве, когда он мог позволить себе смотреть чисто и открыто, как едва не упавший