Питер – вообще не человек. Он познакомился с мамой тогда, когда они с Левкой тяжело болели, тогда еще дедушка умер. Левка плохо помнил, что там было, но мама утверждала, что они тогда еле выкарабкались, тоже могли умереть. И то ли Питер им тогда помог, то ли показался тогда впервые, но стал иногда появляться и маму смешить.
Смешить маму было очень важно, потому что она обычно была грустная или сердитая.
Но сейчас он ее не сказать чтобы насмешил. Взял и бухнул перед ней целого ребенка. Понимаете ли, никто, кроме мамы, помочь не может: его, Питера, просто никто из обычных людей не видит – не все же побывали между жизнью и смертью, а ребенку нужен детский коллектив. Нельзя же ее запереть пожизненно на отдаленном острове, где живет ее родная семья?
Питер просил немного: помочь устроить девочку в детский сад. Отводить ее туда по утрам, когда он принесет девчонку к их квартире, забирать вечером – и снова отдавать ему. Мама знала настоящую маму Яськи, они даже были в каком-то родстве, и она не могла отказать. Полчаса в день – не так и тяжело, да? И это только в будни. Никаких выходных, никаких каникул, рабочие отношения.
Конечно, мама могла отказать, собиралась отказать, отказывала много раз, но Питер не принимал ее слов. Он ждал, пока она согласится.
И она согласилась.
Питер умчался с Яськой в охапку. Мама вошла в спальню, где Левка строил радужные замки, и сказала:
– Я не смогу купить тебе велосипед.
Да-да, на эфемерную Яську сразу стало уходить не полчаса в день, а намного больше. Ей потребовались одежда и обувь. За садик надо было ежемесячно платить. В доме появились и девочковые игрушки, потому что нельзя же девочке совсем без кукол. А еще Яське понадобилось, чтобы ее любила и эта, временная, мама. Она стала отгрызать то время, которое раньше доставалось одному Левке. То внимание, которого ему самому не хватало. Когда он пытался поговорить об этом с мамой, она неизменно обрывала его: так надо, и не его ума дело.
И вот сейчас он бежал в школу, и из его глаз лились слезы. Он развернется на пороге и вернется домой, а Яськи там уже не будет, и она никогда не вернется, и они снова заживут с мамой вдвоем – а там, может, и Юрик решится жениться на женщине всего с одним ребенком, а не с «двойным прицепом». Они забудут об этой странной девочке, растущей не по дням, а по часам, а Яська возвратится к своей семье, туда, где и должна находиться.
Так все будет правильно,