– Я знаю, как тяжело приходится во время первой годовщины.
– Ну спасибо, – сказала я, изо всех сил стараясь не заплакать, – очень мило с твоей стороны.
Последний семестр в колледже дался мне очень тяжело. Я забросила сцену и впала в депрессию, потому что у меня больше не было ни брата, ни Льюиса. Преподаватель, который заметил, как я похудела и как скачут мои оценки, настоял, чтобы я сходила к университетскому психотерапевту. Терапия и таблетки кое-как держали меня на плаву.
Единственным положительным моментом этой весны были письма о том, что меня приняли в несколько юридических школ, в том числе в Колумбийский университет. Это был, конечно, не Гарвард и не Йель, но все-таки Лига плюща. У меня, конечно, не было шансов сравняться с братом, но я знала, что родители мной гордятся. И я собой гордилась. А это лучше, чем ничего не чувствовать.
Через несколько месяцев я вырвалась из ада Сиракуз, переехала в Нью-Йорк и погрузилась в мир юриспруденции. Театра, пьес и прочих культурных явлений я изо всех сил избегала.
«Может быть, Льюис был прав», – подумала я, узнав, что они с Поппи живут в Гринвич-Вилладж и работают в одном театре. Может быть, я и правда была бесхребетной и продажной. А может, наоборот, поступала благородно и бескорыстно, поставив интересы родителей выше своих. Я убеждала себя, что дело именно в этом, и решила стать их нормальным успешным ребенком, который залечит их раны.
Конечно, они надеялись, что однажды я заведу семью, лучше всего в Атланте. Но если у меня не получится, с этим справится и Джози. Она тогда встречалась с симпатичным парнем по имени Уилл. Он происходил из «хорошей семьи» (по выражению нашей матери) из Мейкона, имел безупречные манеры, а по особым случаям носил строгий костюм. Их отношения очень быстро стали серьезными – они оказались из тех пар, которые придумывают детям имена, не успев даже обручиться. Она тоже старалась осчастливить родителей, и мы заключили безмолвное соглашение: я добьюсь успеха где-нибудь подальше от Атланты, а она выйдет замуж и родит красивых внуков под боком у мамы с папой. Может быть, папа перестанет пить. Может быть, они опять сойдутся.
Мы обе поможем им наладить нормальную жизнь. Я всегда ненавидела это слово.
К выпуску из юридической школы мои родители подарили мне портфель моего брата. Тот, который ему преподнесли на двадцать пятый день рождения. Это было скорее жутко, чем мило, и я начала отчаянно завидовать выбору, который сделала сестра. У меня был портфель и степень по юриспруденции. У нее – настоящее счастье. Жизнь учительницы – с походами по барам и поездками – казалась мне очень простой. А еще ей было кого любить.
Чтобы не злиться, я убеждала себя, что ее решение меня в какой-то степени освободило. Я твердила себе, что смогу сдать экзамен, устроиться в юридическую фирму на Манхэттене и работать по семьдесят-восемьдесят часов в неделю. Может быть, когда Джози выйдет замуж за Уилла и родит ребенка, я тоже смогу последовать