Чекист с голодным и остроносым, словно у крысы лицом, поднялся и вышел из горницы, что занимал конный взвод Ермолаева, стеснив хозяев, богатеев, родичей мятежного атамана.
Так повелось, и этой практике были рады все бойцы – на постоях стеснять только местных буржуев, чтоб к Советской власти уважение разом почувствовали. И пригляд за этой тайной контрой держать легче, если что худое замыслят.
Но то сейчас вряд ли – местных казаков, что смогут припрятанное оружие в руки взять, едва полторы сотни наберется, от малолеток до стариков. Ну еще в двух поселках с полсотни тех, кто драться способен – слишком мало, чтобы смять три сотни закаленных в боях красноармейцев с пятью пулеметами.
Да и повода для выступления у казаков пока нет – Советская власть учла урок кровавого «вешенского восстания», что преподали ей в прошлом году донцы. Потому насильственного «расказачивания» решено было не проводить, как и растрелы, реквизиции не делать, а всех подозрительных, так же как и непримиримых врагов, увозить в Иркутск в губчека.
У Шубина в банде едва два десятка казаков, повязанных кровью, а потому пощады не ждущих. Мало их для серьезного нападения, но враг опытный и умелый. К тому же все на конях, да еще с заводными – как их поймаешь с одним только кавалерийским взводом. Стрелки батальона на подводах только и могут ездить, в седла мужиков лучше не садить – как собаки на заборе держаться будут, одни мучения.
А против них кто воюет?!
Казаки, что с детства на коне сидят, каждую тропинку в здешних горах и тайге знают. Да еще звери они лютые, прямо слово, недаром атамана уже «тункинским волком» называть стали!
Пахом неторопливо извлек из кармана штанов здоровенную «луковицу» часов, откинул крышку – стрелки застыли на двенадцати. Полночь, наступил новый день. И новые заботы…
Командир усмехнулся – куда без этого!
А глаза еще раз прочитали замысловатую вязь гравированных слов – «Ефрейтору Мариупольского гусарского полка Пахомию Ермолаеву за спасение офицера. Март 1915 г.».
И он вздохнул – как давно это было, будто вечность прошла. Но тут же вытравил из головы ненужные мысли, и улегся на широкую лавку, накрывшись длиннополой кавалерийской шинелью. Завтра ему предстоит отмахать двадцать верст пути, да еще проверить все бурятские зимники.
– Спать, – отдал он сам себе команду и закрыл глаза.
Глава третья. Александр Пасюк
– Да, подвел ты меня, Родя! – Пасюк покачал головой. – Видал атамана местного, того самого,