Артемов дрых самым бессовестным образом, выдавая тихие свистящие рулады. Вот только вид у того был еще тот, страшный до жути. Одно лицо в спекшейся блевотине и крови о многом говорило. На лбу товарища одиноким холмом высилась царственная шишка, под правым глазом обильно и широко разлилась плотная фиолетовая синева – кто-то явно приложил туда кулаком или сапогом.
– Нет, ну каковы ублюдки!
Только сейчас Пасюк осознал, что их не только варварски, жестоко и немилосердно избили. Причем неизвестно за что, за какую вину. Но еще самым циничным и наглым образом обобрали. И он с лютой угрозой в голосе пробормотал:
– Ладно, стянули вы штаны с лампасами, фетишисты гребаные, но содрать с груди заслуженные казачьи награды?!
Такого кощунства Александр простить не мог. Все, заигрались местные поклонники Каландаришвили, а потому он их бить не станет, и в ментовку не пойдет. Он направится прямиком к прокурору, причем предварительно проинформировав войскового атамана и сняв в первой же больнице нанесенные им побои. И пусть уже власть сама с недобитыми коммуняками разбирается. Сие ее задачей является, чиновникам и полиции за это платят.
– Это же экстремизм в самом чистейшем виде, террористы, мать их в душу, – с нескрываемой ненавистью пробормотал Пасюк и пополз к Артемову, извиваясь всем телом, словно змея. В голове у него появился новый план, как им вдвоем побыстрее отомстить своим обидчикам. Ибо такое важное дело оттягивать до прокурора никак нельзя!
– Щас, паря, я путы тебе разгрызу, потом ты меня развяжешь. И мы устроим этим ублюдкам представление!
Родион Артемов
– Да очнись, ты, дурень!
Знакомый голос с трудом ворвался в сознание, разметав в стороны хмельную муть, и в мозгу словно обрушилась какая-то пелена. Артемов дернулся всем телом и очнулся. С невероятным трудом он поднял слипшиеся, словно свинцовые веки и открыл глаза. Вначале перед ними плыла какая-то муть, а потом он увидел лицо Пасюка. Но в каком виде был прежде бравый подъесаул?!
– Ни хрена они тебя отделали!
Родион хрипло вытолкнул из горла первые слова, что пришли ему на ум. Старший товарищ просто был страшен чумазым ликом, перепачканным кровью и какой-то вонючей мерзостью. Нос был превращен в синюю запеченную «бульбу» – ну как же, прикладом прямо в лицо врезали. Во рту виднелась черная проплешина между белыми, аж блестящими зубами.
– Саныч, эти педерасты тебе зубы выбили!
Сказал и осекся, ибо Пасюк от констатации этого простого факта оскалился бешеным псом.
– Я с этими коммуняками недобитыми сейчас посчитаюсь. Только ты меня развяжи скорее, путы на тебе я уже перегрыз. И зубами все веревки с ремешками вытянул. Хорошо связали, сволочи. Это не Тунка, а прямо заповедник недобитых коммунистов!
Артемов присел – голова жутко болела, ее разламывало, будто