Русская правда. Язычество – наш «золотой век». Лев Прозоров

слабая часть исследования Рыбаковым киевского капища. Отчасти тут не его вина – он всего лишь следовал по пути многих ученых, рассуждавших о «реформе Владимира», при этом пытаясь обосновать причины подбора изваяний именно этих Божеств для святилища «вне двора теремного». Но все же в этой главе сильнее, пожалуй, чем в других частях его титанического труда, чувствуется, что ум пожилого ученого (к моменту выхода книги Рыбакову исполнилось восемьдесят лет) начинает сдавать, утомившись более чем полувековым истовым служением Отечеству и Истории. Он путается в числе Богов и кумиров, говоря то о шести, то о пяти Киевских Божествах, то отказывает Семарьглу в кумире, со ссылкой на Срезневского утверждая, что кумирами называли лишь человекоподобные, антропоморфные изваяния (по мысли ученого, Семарьгл – птице-пес из скифо-сарматской мифологии), и видя в нем барельеф на кумире Макоши, то, словно позабыв об этом, называет ямку у северо-западного «лепестка» основанием идола загадочного Бога. Хорса и Даждьбога он разделяет и сравнивает, соответственно, с Гелиосом, «Божеством солнечного диска», и Аполлоном – Божеством света. Пример на редкость неудачный – при переводе хроники Малалы древнерусский автор переводит именем «Даждьбог» как раз греческое «Гелиос», а в другом источнике, по указанию того же И.И. Срезневского, Аполлона переводят как Хорса.

      Сам набор Божеств, по мысли Рыбакова, представлял в одно и то же время и картину мира, космогонию, и… ответ славянских волхвов византийскому христианству. Предполагалось, что этим-то и объясняется отсутствие в капище «фаллического» Рода, косматого медведе-подобного Велеса/Волоса. Они-де выставляли Язычество в невыгодном свете. Остальные же Боги, кроме главного, Перуна, были, по мысли Рыбакова, словно бы отражениями главных персонажей христианской мифологии: Стрибог, имя которого ученый истолковывает как «Бог-отец» или «Старший Бог» и отождествляет его носителя со Сварогом, соответствует, естественно, христианскому «богу-отцу» из троицы. Сын Сварога (согласно Ипатьевской летописи) Даждьбог воспринимается Рыбаковым как Языческий вариант «бога-сына», Христа. Богородице соответствует Мокошь. Не хватает «святого духа», но этому, воплощавшемуся в виде голубя (Мат., 3, 16; Мар., 1, 10; Лук., 3, 22; Иоан., 1, 32), существу, вполне соответствовал бы птицеподобный Семарьгл. Хорсу же достается незавидная роль некоего «прибога» при Даждьбоге. Однако же непонятно, с чего победившие язычники стали бы стесняться того впечатления, которое бы могли-де произвести на христиан их древнейшие – а стало быть, в понятиях язычников, самые почтенные! – Боги. До позднесоветского, застойного «у нас ведь иностранцы бывают!!!» оставалась еще почти тысяча лет. Неясно, что могла бы дать язычникам перекройка их мифов по христианскому лекалу – удивляет это стремление, возникающее, как видим, даже у лучших ученых, приписать славянам-язычникам какой-то комплекс неполноценности перед «просвещенными» иноземцами. На самом деле это просто чуть более глубокая проработка давным-давно