А передавать четкий сигнал нашим кораблям не позволяли, скорее всего, именно поврежденные антенны. И хотя на кораблях имелся немалый запас сменных элементов антенн, возможно, запас этот у них по какой-то причине исчерпался, – возможно, слишком долго они шли в облаке на больших скоростях. А может, просто их пси-сигнал рассеивался и искажался на турбулентных завихрениях в облаке…
Возможно, возможно, возможно… Мы могли только предполагать, – и ждать.
В этом состоянии неопределенности и тревожного ожидания мы кое-как заставили себя позавтракать, и Тим на флаере отвез нас в долину.
Когда мы втроем появились на главной трибуне лыжного стадиона, женская гонка была уже в разгаре.
Увидев, что мы ищем свободные места, наш посол, Мария Семеновна, призывно замахала нам рукой.
Когда мы пробрались к ней через ряды болельщиков, людей и киззов, Мария Семеновна вместо приветствия с упреком воскликнула:
– Ну, где же вы ходите? Вы старт видели? Женщины уже пошли на третий круг! А ставки вы успели сделать?
Не дожидаясь от нас вразумительных ответов, она махнула рукой:
– Ладно, устраивайтесь, я вам места держу, и только из уважения ко мне их еще никто не занял. Ребята с Рузонской базы уже несколько раз подходили, все спрашивали, может, здесь – свободно… Знаете, эти военные – народ простой, не слишком стесняются. Пришлось им, в конце концов, сказать, что места эти для вас, Адмирал, и только тогда они отстали…
Сохраненные для нас послом места были, действительно, очень удобные: в тени под козырьком, прямо напротив финиша.
Когда мы уселись, Мария Семеновна повторила свой вопрос:
– Так почему вы задержались?
– Полковник Рихтер сообщил, что, похоже, скоро сюда прибудут наши военные корабли, целая эскадра, – не вдаваясь в подробности, ответила Мелисса.
– О, это замечательно! Возможно, они еще успеют попасть на наш праздник, и тогда это будет праздник двойной!
Я несколько удивился реакции