Я не стала оборачиваться и смотреть, откуда идет дорога. Я закуталась в одеяла и крепко зажмурилась и не размыкала век, покуда под полозьями снова не захрустел снег и сани не встали возле нашего дома. Я мигом выпрыгнула наружу, стремглав заскочила в калитку и без оглядки кинулась в дом. Но я могла бы и не бежать. Олег уехал, даже не посмотрев в мою сторону.
Глава 8
Мирьем позвала меня наутро после своего возвращения.
– Ванда, – сказала она, – сходи к Олегу, хорошо? Отнеси ему вот это. В Вышне он меня дождался, и я ему за это списываю копейку из долга. – Мирьем протягивала мне расписку, самую обыкновенную, с аккуратными буквами, но при этом прятала глаза. От ее щеки вниз тянулись алые царапины, словно ее ветка хлестнула по лицу или задели чьи-то когти.
– Да, я схожу, – медленно проговорила я.
Я закуталась в шаль, взяла расписку и зашагала вниз по улице к Олегову дому. Но едва я обогнула угол, как тут же застыла посреди дороги будто вкопанная. Двое мужчин несли гроб с телом Олега в церковь. Я на миг разглядела его лицо. Открытые глаза бессмысленно выпучились, а губы посинели. Его жена сидела, съежившись, возле конюшни. К дому стекались соседки, все несли еду в прикрытой посуде. Одна соседка остановилась возле меня. С Вардой мне встречаться уже доводилось: когда я только начинала свои обходы, она была еще немного должна и расплатилась тремя молодыми несушками.
– Ну что встала?! – резко бросила Варда. – Чего тебе еще в этом доме?! Явилась мертвым телом поживиться?!
Тут подошел Кайюс с женой и сыном; в руках он нес дымящийся кувшин с крупником.
– Полно вам, панова Кубилиус, нынче воскресенье, – примирительно сказал Кайюс. – Уж конечно, Ванда сегодня не собирает долгов.
– Он копейку заработал. Возил Мирьем в Вышню, и она ему из долга списала, – пояснила я. – Вот расписка.
– Ну вот, видите, – улыбнулся Кайюс, а Варда свирепо выпучилась на нас обоих.
– Копейку! – фыркнула она. – Значит, копейкой больше его бедным сиротам достанется. Евреям лишь бы мошну набить, а вдова с детьми пускай по миру идут. Дай-ка сюда! Я сама ей снесу, а ты не лезь.
– Как скажете, панова, – ответила я и отдала ей бумагу.
Я вернулась к Мирьем и рассказала, что Олег умер – он лежал на снегу весь замерзший прямо возле своей конюшни и смотрел невидящими глазами в небо. А лошадь и сани стояли на месте.
Мирьем молча выслушала и ничего мне не ответила. Я потопталась немного в нерешительности, а потом, не зная, что еще сделать, сказала:
– Пойду коз покормлю. – И Мирьем кивнула.
Назавтра я обходила