– Нет, уйдешь.
– А как же ты дверь откроешь?
В эту секунду раздался трезвон у входа. Облегченно вздохнув, он быстро прошел в прихожую, вдавил каблучок выключателя, открыл. У порога стоял мужчина. У него было злое, нагло смотрящее лицо. Близко посаженные глаза, торчащие уши, массивная челюсть. Он был невысок ростом, коренаст, жилист.
– Мене звати Василь, – сказал официальным тоном. – Тут живе Світлана Володимирівна?
– Да-да, здравствуйте, – замялся он, отодвинулся, пропуская. – Она ждет вас, я ее сын.
– Дякую, – произнес гость мягче. Подал руку.
Он ощутил грубую, мозолистую ладонь гостя.
– Олег, так? Я згадую тебе зовсім малого. Час летить. Як то кажуть, у цьому наша кара и наше ж спасіння.
Пока гость ставил обувь на бордовый линолеум, к ним вышла мать. Он подскочил к ней, ухватил за потную руку. Отвернулся, чтобы не замечать, с каким трудом ей удавалось держать на лице приветливую улыбку. Стоять ровно, не кривясь от жгучей боли в ногах.
Гость обнял мать. Взгляд мужчины, на грани злобы и агрессии, очеловечился. Они говорили друг другу приятные вещи, смущенно улыбались.
– Все, я побежал, – выпалил он, усадив мать в гостиной. – Хорошего вам вечера.
Мужчина вызвался провести.
– Мати у тебе одна із самих хоробрих жінок, що я коли-небудь зустрічав. Бережи її, – прошептал гость напоследок. И закрыл за ним обитую пухлым дерматином дверь.
5
Пока ленивые, медлительные, как тюлени, идиоты глотали кашу, эпилептики бились в судорогах, тощие шизофреники неподвижно сидели над мисками, уставясь в пространство невидящим взором, а доживающие свой век паралитики с высунутыми языками рассматривали ложки или лозунги на стенах – был объявлен отбой.
Пациентов растащили по палатам, назначили лекарства, уложили спать.
– Так, ребята, осталось трое, – сказала медсестра. Стройная, миниатюрная, с тонкими чертами на бледном лице. Она прижимала к груди пачку историй болезней.
Он и другой санитар Сергей следовали сзади, шагая по просторным и безопасным коридорам отделения.
– Как справимся, можно будет и покемарить, – добавила медсестра с облегчением.
Серега игриво ему подмигнул, кивнув головой на округлый зад медсестры.
– Эх, я бы и пободрствовал, – сказал с усмешкой Сергей.
Он молча и равнодушно кивнул.
Остановились возле второй палаты. Их уже поджидал надзиратель с лентами порезанной простыни. У ног стояло ведро с водой, куда он окунал ленты.
– Открывай, – сказала надзирателю медсестра. Затем обратилась к санитарам: – Здесь пациент чрезмерно возбужден. Необходима фиксация в целях предотвращения увечий. Свет включать не будем, чтобы не провоцировать остальных. Наш лежит второй слева.
В темной и затхлой палате кто-то монотонно бубнел. Забранное решеткой окно не открывалось, и к нему вообще доступ был проблематичен – в виду возможных порезов. Нужный им пациент был и вправду очень активен – пружинисто вскочил при их появлении,