– Ты опять о Косте грузишься? – Лина коснулась плеча Воробушка.
– Да, есть такое…
– Надо бы выкинуть это из головы.
– Я бы рада, но не выходит. Знаешь, мне ещё сон дурацкий приснился…
– И тебе теперь сны нелепые снятся?
– Ага… В этом сне в тот вечер, когда всё случилось, я лежала на кровати и вдруг увидела рядом Костю и его бабу. Они тра*ались, совсем не замечая меня. Когда она скакала на нём сверху, в моих руках оказался огромный нож. Этим ножом я отрезала ей голову. Костя закричал и заскользил на кровавой простыне. Тогда я встала на кровать, наступила ему ногой на член, поднесла к его лицу отрезанную голову и приказала поцеловать её.
– Бр-р-р! Ну ты и монстр…
– Голова рыдала и кричала, что ни в чем не виновата. И тут я вернула её на место. Она мгновенно приросла к телу. Мне стало так мерзко. Я убежала в ванную комнату с одним желанием – отрезать голову себе. Не тёлке этой я должна была отрезать голову, а себе. Я отрезала свою бестолковую голову, которая приняла столько глупых импульсивных решений. Схватила свою черепушку за волосы и швырнула в унитаз. Нажала кнопку смыва, а потом проснулась.
– Какой ужас, милая… Я думала, что это мне фильмы ужасов снятся… Но тут…
– А тебе что снится? Я думала, что только твой крылатый тебе снится.
– Ангел? – глаза Лины засияли.
– Да, он же не только тебе снится?
– Ну да, как-то он даже Зое приснился. Она говорит, что они там любовью занимались. Но у него крыльев тогда не было. Обычно они есть, такие воздушные, едва заметные. Похожие на волны воздуха над раскалённым песком пустыни. О, как я завернула! Но мне на днях снилось странное…
– Ещё большая наркомания, чем у меня?
– Не знаю, по-моему, не так жёстко, но запутано и не понятно. Мы с Зоей были птичками.
– Как я? Воробьями без кола и двора?
– Да нет же. Самыми настоящими птичками. Зоя – рыжая с золотым отливом, а я – белая с серебряным. Мы висели в своих клетках посреди комнаты с кремовыми обоями. Там ещё был камин, кресло-качалка и винтажный диван. Рядом с диваном на журнальном столике стоял проигрыватель, и лежали пластинки. Было не понятно: наши это дни или век эдак девятнадцатый. Наш Ангел кружился в медленном танце с Дианой, а потом остановился и прошептал: «Вот ты танцуешь, а девочки – нет, выпусти их потанцевать!»
Ди открыла мою клетку, я превратилась в поток воздуха, слилась с ней, и мы закружились в танце. Ангел сидел на полу у камина и улыбался.
«Теперь время огня», – он указал на птичку-Зою.
Диана тонкой ниточкой вытянула меня из себя, у меня