Это бред! Можно ли осмыслить безумие?. С. М. Бардина

и описывала психическую болезнь, полностью отказавшись от языка самой психиатрии. Безусловно, эти исследования носили резко критический характер и были явным образом направлены на подрыв легитимности психиатрии. По этой причине они были сфокурсированы на проблемах психиатрии, которые иногда преувеличивались.

      В 1960-е годы сформировалось движение антипсихиатрии[89], представители которого осуществляли жесткую социальную критику психиатрии, высказываясь против жестоких методов обращения с больными, а также против того, что для общества психически больной является отверженным носителем стигмы. Антипсихиатрия во многом способствовала переосмыслению природы психиатрии и ее методов. Критика психиатрии позволила сделать видимыми те проблемы и парадоксы традиционной психиатрии, которые до этого оставались незамеченными[90].

      При этом представители этого движения – Роналд Лэйнг, Дэвид Купер, Томас Сас, Франко Базалья и другие – не только подвергали критике обоснованность психиатрических методов, но и ставили своей целью создание иной, «альтернативной», психиатрии, хотя и находили эту задачу «несбыточной»[91].

      Отчасти благодаря широкой общественной критике, отчасти благодаря внутренним причинам, психиатрия во второй половине XX века стала меняться. В это время начался процесс деинституционализации. Психиатрия все меньше была связана с изоляцией, и все больше – с лечением. Психиатры начали проявлять больше интереса к пациентам с нетяжелыми расстройствами, которые могли подвергаться лечению вне стен психиатрической лечебницы[92]. Таким образом, жесткая привязка психиатрии к ситуации клиники перестала быть безусловной. В 1970-е годы уже более половины пациентов психиатрических институций в странах Европы и США находились на амбулаторном лечении.

      В итоге к концу прошлого века сложилась следующая ситуация. С одной стороны, критики весьма убедительно демонстрировали проблемы психиатрии и неоднозначность ее методов. С другой стороны, проблематизация социальной природы психической болезни позволила переосмыслить адекватность методов психиатрии и, в конечном счете, это способствовало гуманизации психиатрической практики. Психиатрия конца XX века уже не могла однозначно трактоваться как «инстанция по контролю за поведением», как считал Мишель Фуко, или наукой, основное назначение которой состоит в поиске «козлов отпущения», как утверждал Томас Сасс.